Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

– Такого не было ни разу. Но я в эр-восемьдесят всего четырнадцать лет. Может, раньше и случалось. Такие дела, шуруп. Садись, стартуем.

Виталий опустился в пилотское кресло, остро чувствуя, что в жизни наступают чувствительные перемены. Последние шесть лет он делал все, чтобы стать пилотом и с гордостью носить флотский мундир. Но судьба распорядилась иначе, и пока было совершенно непонятно – к добру перемены или к худу.

– Взлетай, – сказал Терентьев, переключая управление на Виталия. – Твоя вахта.

«Вахта длиною в жизнь, – подумал Виталий с неожиданным пафосом и запустил двигатели. – Вперед, в шурупы…»

На низеньком столике аккуратно расставлены: кукла, плюшевый медвежонок, шприц, игрушечный трактор, боксерская перчатка, еще какие-то предметы.

– Аня, тебе сегодня пять лет, – говорит незнакомая тетя в странной одежде, – ты уже большая девочка. Поздравляю.

Рядом стоит мама. Она не напугана, но явно волнуется, молчит и поджимает губы. Странно, почему бы? Тетя совсем не страшная.

– Ты должна выбрать. Посмотри на столик и возьми что-то одно. Вещь, которая тебе больше всего нравится. Не торопись, подумай. К чему тебя сильнее тянет?

Мама показывает глазами на красный мячик, или кажется?

Сколько же тут бесполезной ерунды…

Маленькая девочка делает шаг вперед и уверенно берет в правую руку игрушечную ракету. Она теплая на ощупь и красивого серебристого цвета. Такого же, как блестящие штучки на тетиной одежде.

Мама почему-то резко отворачивается к окну. Ее плечи вздрагивают, будто ей холодно.

Тетя кивает. В уголках ее губ – сдержанная улыбка.

После начальной школы детей перемешали классами, и ты идешь по проходу между партами, прижимая киберпланшет к груди, немного растерянная, но ужасно гордая тем, что тебе уже исполнилось десять. На проекционном экране мерцает нечто, напоминающее приборную панель папиного кара, но только приборов и рукояток гораздо больше. Это кабина легкого истребителя «Хорнет», некоторое время назад снятого с вооружения, но ты пока не знаешь об этом. Вокруг галдят, усаживаясь, свободные места исчезают быстро, но ты не очень-то торопишься с выбором. С кем сядешь, с тем и придется делить парту весь год, это же понятно…

– Привет, – говорит, глядя на тебя, незнакомая девочка. Ты оглядываешься, но рядом никого нет. Она обращается к тебе. Ее глаза голубые, твои – карие, ее волосы белее снега, твои – черны, как ночь. Обоюдно выигрышный контраст, думаешь ты.

– Садись со мной, если хочешь, – продолжает она, – меня зовут Маша. Маша Самойлова, это моя фамилия, прикинь? Нас с этого класса будут звать по фамилиям, совсем как взрослых, ага? Глупость, фу-у-у. Я всегда была просто Маша, а теперь буду какая-то Са-мой-ло-ва. Ты толкай меня локтем, если я буду забывать откликаться на это…

– Привет, Маша, – говоришь ты, садясь, – меня зовут Анна. Анна Якшиянц.

– У тебя еще глупее фамилия! Шиянц какой-то. Подожди, это тебя хвалили на линейке, ты же круглая отличница? А мне восьмерку влепили по рисованию, прикинь, и из-за этого не все десятки. А зачем нам рисование, мы же будущие операторы, я так папе и сказала! А твой папа может разорвать мрыгга голыми руками? Нет? А вот мой – запросто!

Никто не может разорвать голыми руками двухметровую ящерицу в чешуе, твердой как сталь, и ты уверенно говоришь:

– Чушики!

– И ничего не чушики! – взвивается Маша, но в этот момент что-то происходит, и шум в классе стихает. Все смотрят вперед, где на фоне огней диковинной приборной доски стоит учитель, поднявший вверх правую руку в знак того, что он требует тишины.

Кисть руки тускло отливает металлом. Биопротез. Присмотревшись, ты замечаешь, что металлопластика заметна на его правой скуле и выше, сбоку на лбу. Наверняка, думаешь ты, есть и еще, где-то под одеждой.

– Слушайте внимательно, – говорит учитель, – поворачиваясь к проекции, – смотрите и запоминайте. А кто будет запоминать плохо, у того обе руки станут такие, – добавляет он, и последние шепотки стихают.

– Вот этот рычаг, – он касается искусственным пальцем изображения, и деталь вспыхивает красным, – фронтальная тяга, положение от себя – возрастающее…

Вокруг шуршат, кто-то снимает на камеры киберпланшетов, кто-то пытается записывать на слух своими словами.

Ты просто внимательно слушаешь, подавшись вперед. Тебе достаточно.

Рядом, положив подбородок на ладони, внимает Маша.

Реверс тяги. Критические уровни генераторов полей. Носовые плазменные пушки.

А с соседкой по парте, пожалуй, повезло, весело думаешь ты.

В актовом зале интерната-училища операторов тихо и торжественно. В новенькой, еще не разношенной и оттого стесняющей движения серой форме перед столом директора по стойке «смирно» стоят две пятнадцатилетние девушки.

– Анна Якшиянц и Мария Самойлова, вы обе закончили учебный курс с отличием, единственные на потоке. Получаете дипломы специального образца и памятные знаки…

Девушки обмениваются торжествующими взглядами.

– …а вот рекомендацию в Академию мы можем, к сожалению, по разнарядке дать только одну.

Наступает такая тишина, что слышно, как бурчит у кого-то в животе в пятом ряду.

– Сначала педсовет склонялся к варианту жребия, но потом мы решили не полагаться на случай и назначить дополнительное испытание. Выбор пал на…

«Пилотирование, только бы пилотирование. Пусть это будет тренажерная дуэль, там я точно справлюсь…» – Анне кажется, что ее мысли тоже слышны на весь зал, но заставить себя перестать она тоже не может.

– … на рукопашный бой. Полный контакт, стандартные правила. Приступаем через полчаса, вы пока можете переодеваться.

Маша широко улыбается и делает руками движение, как будто разрывает горло мрыггу. Рукопашка – ее конек.

– Ты не расстраивайся, – искренне утешает она, – на атмосферниках летать тоже интересно…

Покрытие татами пружинит и холодит ступни, друг против друга кружат брюнетка в белом кимоно и блондинка в красном. Волосы забраны в плотные хвосты, на костяшках нанесен тонкий слой застывшей амортизационной пены, чтобы не повредить их.

Да, конечно, Машка, ты быстрее меня. Порхаешь как бабочка и жалишь как пчела, ха-ха. Надо поймать тебя один раз. Всего один нормально проведенный удар, и от твоей скорости ничего не останется, а дальше дело техники.

И-и-и, раз-два-три, раз-два-три, раз. На левой руке два пальца сломаны, это больно, но не фатально. Машка скачет на дальней дистанции размытым красным пятном, и едва успеваешь ставить блоки и уклоняться. Выждать, подловить на контратаке… Не сейчас… Бум! Растяпа, пропустила прямой в голову. Не больно, но еще пара таких – и можно не устоять на ногах. И снова не сейчас… Надо покачнуться, сделать вид, что тот пропущенный удар повлиял гораздо сильнее, чем на самом деле. Чтобы она раскрылась и пошла в решающую атаку. Кажется, поверила… финт… еще ложный выпад… ага, сейчас!