Сергей Абрамов - Поиск-80: Приключения. Фантастика

Нервы у Габдрахманова сдали.

— Не знаю никакой сейф! И Малиниха не знаю!

— А ведь в той краже ваш почерк, Габдрахманов.

— Какой почерк?! Я там не расписывался!

Два глаза-буравчика сверлят следователя.

— Вы отбываете наказание за кражу из кладовой фабрики. Проникли в кладовую ночью, предварительно выдавив стекло в окне. Чтобы не звенело, вы оклеили стекло лейкопластырем. Украденные отрезы увезли на похищенной машине. Так? В Малинихе, в кассе завода, стекло выдавлено тоже с применением лейкопластыря, уехали воры тоже на машине…

— Не брал я ту кассу! Не докажете! Габдрахманов, Габдрахманов, везде один Габдрахманов! Других ищите!

— Других уже нашли.

Он перестал кричать. Глянул яростно.

— Вот других и спросите, если нашли! А я ничего не знаю!

— Тогда можете идти.

Габдрахманов рванулся к выходу. И опять Загаев уже на пороге окликнул его:

— А знаете, сколько истратил за два года Чирьев?

Нет, не по силам Габдрахманову уйти, не узнав, сколько же истратил Чирьев…

— Три с половиной тысячи он пропил.

— Не знаю никакого Чирьева!

Хлопнула дверь.

Назавтра приехал Загаев в колонию также во второй половине дня. В коридоре повстречался ему лейтенант, начальник отряда, в котором отбывал наказание Габдрахманов. Лейтенант с большим уважением пожал следователю руку.

— Слушайте, а вы раньше в колонии не работали? Габдрахманова прямо не узнать, до чего прилежный стал! Трудится, дай боже! Вежливый, курит где положено. Как это вы, а? Какой индивидуальный подход нашли?

— Да никакого подхода. Сидим, вспоминаем былые дни. Пожалуйста, пришлите его сюда.

— Есть прислать! Этак до конца срока он в самом деле перевоспитается.

Габдрахманова привел завхоз отряда. Доложил:

— Не хотел к вам идти, гражданин начальник.

— Зачем так сказал! — перебил Габдрахманов. — У нас политзанятия…

— Политзанятия через час… Всегда ты с них смывался, а тут вдруг полюбил…

Загаев отпустил завхоза.

— Садитесь, Габдрахманов. Недолго вас задержу, успеете и на занятия. Скажите, вы знали, куда уехал Чирьев из Малинихи?

— Какой такой Чирьев?

— Зиновий Чирьев, он отбывал срок здесь, в этой колонии. Освобожден незадолго до вашей отправки на стройку.

— Мало ли тут кто отбывал, всех я помнить должен?

— Габдрахманов, вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. И все-таки даете ложные показания.

— Какие ложные, гражданин следователь? Я правильно говорю.

— Вы знали Чирьева, бывали у него в поселке Малиниха. Например, одиннадцатого сентября 1970 года. Вспомнили?

— Не был… — вяло упорствовал Габдрахманов.

Загаев постучал пальцем в лист дела:

— Вот справка из медвытрезвителя поселка Малиниха. Зарегистрировано, что одиннадцатого сентября 1970 года, в субботу, в семь часов вечера вы и Чирьев были задержаны в состоянии сильного опьянения…

— Мало ли с кем я пил.

Загаев постучал пальцем в лист «Дела»:

— Эх, Габдрахманов, дело-то как обернулось: Чирьев скрылся, из Малинихи уехал на Украину, женился там, фамилию сменил. И тихонько пропивал украденные тысячи.

Слаб, неуравновешен осужденный Габдрахманов: зависть зажгла его глаза зеленым огнем, скрипнули желтые зубы.

— Саманюк, освободившись из колонии, нашел его все-таки. И убил. Понимаете, Габдрахманов, ведется следствие по делу об убийстве. И все, что с этим связано, обязательно будет раскрыто. Если вы причастны к этому, вам представляется возможность облегчить свою участь чистосердечным признанием. Вот здесь, — Загаев раскрыл на закладке томик, — в «Комментариях к Уголовному кодексу» говорится: «Статья 38. Обстоятельства, смягчающие ответственность. Пункт 9. Чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления…» И далее: «Под чистосердечным раскаянием следует понимать случаи, когда виновный при производстве дознания, следствия или в суде рассказывает обо всех обстоятельствах совершенного преступления…» Вы понимаете, о чем я говорю, Габдрахманов?

Осужденный сидел, опираясь локтями в колени, низко опустив голову. Большие руки крутили, тискали и без того измятую кепку.

— Так как же, Габдрахманов?

Тот глянул исподлобья на папку с делом.

— Ничего не знаю. Если бы и знал… выдавать корешей не стал бы.

— Да, уж друзья у вас верные, ничего не скажешь. Один сбежал с крадеными деньгами, второй его убил и тоже вряд ли заехал бы с вами делиться. И таких «корешей» вы покрываете! Ладно, идите, Габдрахманов. Завтра я уезжаю. Но утром еще зайду в колонию. Вызову в последний раз. И если захотите принять решение, единственно, правильное, если захотите облегчить дальнейшую свою участь… Идите, Габдрахманов.

Похоже, осужденный плохо спал в эту ночь — лицо бледнее обычного, веки красные. И следователь начал допрос нарочито безразличным, как бы утомленным голосом.

— Садитесь. Можете курить. Вы что, не выспались?

— Дежурил в отряде.

Сидел согнувшись, как и вчера. Крутил кепку. Загаев молча заполнил первую страницу протокола: фамилия, имя и так далее. Зевнул, сказал устало:

— Мне тоже не спалось. Вечером ехать в Харьков, Саманюка допрашивать. Слушай, а как же получилось все-таки, что вы с Зиновием попали тогда в вытрезвитель, а Саманюк нет? Он что, не пил с вами?

— Пил. Крепкий, дьявол. Нас уговаривал, когда мы по пьянке завыступали. А как ихняя машина подскочила, откололся в сторонку, смылся.

— Вот видишь, нельзя тебе пить.

Осужденный согласно кивнул. Загаев спросил:

— Сейф-то кто взламывал?

— Мишка.

— А стекло в окне?

— Стекло я.

— Как же вам бензину-то до Малинихи и обратно хватило?

— Мишка накануне у какого-то шофера раздобыл канистру. Совсем немножко не хватило. В гараж доехали б, «газик» поставили — и все глухо. Да сторож, черт…

— Погоди, все это записать в протокол надо.

Габдрахманов поднял бледное лицо:

— Скидка-то мне будет? За признание?

— Суд учтет.

— Ну… пиши.

Через час Загаев отпустил Габдрахманова в отряд и позвонил в районную прокуратуру.

— Нужна машина для выезда в Малиниху. Да, проведем следственный эксперимент, чтобы проверить и подтвердить показания…

— Заходи, Бевза, садись. — Майор Авраменко с завистью посмотрел на загорелого шофера. — Как выходной день, удался? Много поймал?

— Не дюже, товарищ майор. Ходил, ходил по берегу, место доброе искал, тай не нашел. Рыбаков на Карлушино озеро богато понаехало, а клева, ну, нема, як в пожарной бочке! Так что вы не жалкуйте, товарищ майор, что вам не пришлось. Мелочи на уху — хиба ж це улов!

— Не в рыбе суть, Бевза. Тут сам процесс важен. Лоно природы, оно… лоно! — майор плавно и ласково провел ладонью по столу, лицо стало добрым, мечтательным. — При такой работе рыбалка — первейшее лекарство, нам ведь тоже нужна психопрофилактика. Сидишь на этом лоне, природу всем организмом впитываешь, чувствуешь ее, матушку… Гм, ну ладно. С машиной у тебя порядок? Поедешь с Ушинским в Криничное.