Генри Каттнер - Земные врата

Путь был свободен. Я смело вышел из комнаты и поспешил вслед за Фалви. По всему коридору под потолком висели металлические чаши, изливающие мягкий дневной свет. Некоторые из них прогорели, а одна, мерцая, угасала. По пути я заметил на дверях резную символику — схематичное изображение птицы и трезубца, а также римские цифры: XVI, XVII и так далее.

Там, где Фалви скрылся в стене, я нашел отверстие, размером с дверной проем, оказавшееся входом в шахту лифта, освещенную изнутри, Фалви медленно опускался в ней и был уже на расстоянии двадцати футов подо мной.

То, что это именно Фалви, я определил по знакомому шлему и носкам сандалий. Сверху жрец напоминал раздавленного карлика. Он стоял неподвижно, не поднимая головы, и я, расхрабрившись, оперся рукой о стену и посмотрел вниз, В шахте не было ни тросов, ни подъемных механизмов. Конечно, Фалви мог стоять на какой-нибудь совершенно прозрачной платформе, медленно опускавшейся вниз. Бала видна только тень за спиной жреца, исчезающая, по мере того как он опускался все ниже.

Подняв глаза, я увидел свою тень. Я совсем забыл о шлеме, и вид изуродованной головы вначале поразил меня, но потом я вспомнил о своей маскировке.

Фалви продолжал опускаться все ниже и ниже мимо выходов на другие этажи.

Я подался больше вперед и стал считать пятна света, падающие из коридоров нижних этажей. Миновав семь из них, Фалви вышел из лифта. Шахта опустела, и я не увидел ее дна, — она уходила на немыслимую глубину.

Я решил поэкспериментировать. Вначале я хотел бросить какой-нибудь предмет в шахту и посмотреть, упадет он или нет. Но в этот момент моя тень на стене слегка расплылась и раздвоилась. Я был в таком состоянии, что поначалу всерьез задумался о том, не обзавелся ли второй головой, но все же повернулся, чтобы посмотреть, откуда взялась вторая тень.

…И встретился глазами со жрецом, который беззвучно подошел ко мне сзади и теперь смотрел с тем выжидающим выражением во взгляде, с каким обычно кошка смотрит на мышь. На его лице, обрамленном жреческим шлемом, одновременно читались необычайная настороженность и предвкушение триумфа. Он был молод, но имел вид человека, накануне проведшего бурную ночь. Одет он был с элегантной небрежностью, которая, по моему мнению не пристала духовному лицу.

Я с трудом скрыл потрясение. Сколько времени он следит за мной? От двери Фалви? И почему? Выражение лица молодого жреца пугало меня. Кажется, он ждал от меня какого-то действия. Но какого? Из-за его пристального взгляда я готов был поверить, что он читает мои сокровенные мысли и находит их в целом довольно забавными.

Интересно, как приветствуют друг друга жрецы при встрече? Я так и не успел решить, как спасти свою шкуру, когда этот тип сам меня выручил. Пробормотав «Pardaese», он протиснулся в шахту, не отводя ироничного взгляда. У меня создалось впечатление, что он прекрасно знает, о моем положении, и просто ждет, когда я себя выдам. Его насмешливый взгляд из шахты, казалось, спрашивал: «Чего ты ждешь?»

И тут я решился. В конце концов, как бы на моем месте поступил Джон Картер? Жрец уже опустился футов на десять, и на его лице, по-прежнему обращенном ко мне, расплывалась ухмылка. Я глубоко вдохнул и шагнул в пустоту, доверчиво ожидая, что неведомая антигравитационная сила поддержит меня и мягко опустит по шахте.

Ничего подобного: я камнем полетел вниз, с ускорением, присущим свободно падающему телу, и налетел на спокойно стоявшего жреца. Мы сплелись, подобно группе Лаокоона, где вместо пифона был я. Жрец крепко обхватил меня, хотя в этом не было уже никакой необходимости: я намертво вцепился в него, как обезумевший кот. Со стороны это, должно быть, напоминало короткую схватку, которая, впрочем, скоро затихла. Вцепившись друг в друга, мы продолжали медленно опускаться.

Так мы оказались лицом к лицу. Физиономия жреца светилась торжеством. Я решил, что безнадежно выдал себя и тем самым оправдал ожидания этого типа. Во мне крепла уверенность: он знает, что я из Нью-Йорка, что прошел сквозь запретные Земные Врата, что бы они из себя ни представляли, а это значит, что там, где мы остановимся, меня будет ждать взвод, укомплектованный стрелками из духовных лиц.

Видимо, решив окончательно выяснить для себя вопрос, жрец заговорил со мной. Конечно, на языке Малеско. Но я ничего не понял. Звенело в ушах, меня трясло от нервного перенапряжения и совсем не героического страха. Тяжело дыша, я пристально, почти в упор, глядел в сияющие торжеством глаза.

Он повторил сказанное помедленнее. На этот раз я понял.

— Вам повезло, что я вас поймал, — сказал он. — На вас могли составить рапорт.

Я достаточно наслушался языка Малеско, чтобы правильно понимать интонации и ударения, но не был уверен, что моя речь будет звучать естественно. Пришлось сопровождать слова короткими вздохами — между прочим, прекрасный способ скрыть слабое знание языка.

— Я… задумался… о другом… — пробормотал я.

Реплика произвела на него потрясающее впечатление. От изумления он чуть не уронил меня. На мгновение я было подумал, что допустил какую-нибудь грубую ошибку, но скоро понял, в чем дело: он не ожидал, что я вообще говорю на языке Малеско. На некоторое время лицо жреца потеряло всякое выражение, но довольно скоро он взял себя в руки. Однако я заметил, как перед этим тень разочарования успела промелькнуть на его лице. Его взгляд больше не был таким пристальным и злорадным.

— Простите, что вы сказали? — вежливо спросил он.

— Я сказал, что задумался, — повторил я.

Его взгляд вновь стал острым, полным подозрений, и я понял, что с моим знанием языка вряд ли смогу сойти за местного жителя.

— В следующий раз лучше думайте об Иерархе, — сказал жрец, не отводя от меня глаз, А почему вы так странно говорите?

— Язык прикусил, — поспешно сказал я.

— Прикусили нос? — спросил он. — Как это? А-а! Язык.

Поймав его быстрый взгляд, я перевел глаза на убегающие вверх стены. Может, он просто потешается надо мной? Или все-таки что-то подозревает, но никаких конкретных выводов сделать не может? Тот факт, что я сносно говорю на языке Малеско, кажется, выбил почву из-под всех его предположений относительно меня. И все же…

— Где вы хотите выйти? — по-прежнему вежливо спросил он, и тон составлял разительный контраст с выражением лица.

— Иду в бани, — рискнул я.

— Тогда вам надо выходить на главном этаже. Кажется, мы не знакомы? Вы, должно быть, недавно из Крусибля.

Я кивнул.

— Нет? — уточнил жрец. — Но…

— То есть да, — поправил я, памятуя о разных значениях символических жестов в различных культурах. — Я совсем недавно из Крусибля.

— Весьма похоже, — сказал он. — Вы, должно быть, из Фере. Не обижайтесь, но на иерейском диалекте только с собаками разговаривать Меня зовут Дио, и я знаю лучший… — он произнес слово, которого я не понял — в этом городе, если вам нужен совет.