Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи

«Явно задушена кошка. Зверски задушена. Словно кто-то полотенце вокруг нее затянул».

Он разжал пальцы и брезгливо потер их, словно стирал прилипший к ним смертный холод.

«И чего это я сразу за кошку принялся? Ах да, сиделка подсуропила, хотя, конечно, спасибо ей: может пригодиться».

— Где этот ларец стоял? — спросил он, выпрямляясь.

— Вон там. — Лев Минеевич кивнул на свернутый гобелен. — Он был этим покрыт, а сверху обычно лежали кошки.

На полу явно различался темный и пыльный прямоугольник.

— Такой большой? — спросил Люсин.

Лев Минеевич кивнул.

— Разве это ларец? Это целый ларь! Сундук, можно сказать.

— Так он везде называется, — вздохнул Лев Минеевич. — Ларец Марии Медичи.

— Где же это везде?

— Во всех антикварных каталогах мира.

— Ух ты, как громко!

— Да, — просто ответил Лев Минеевич. — Ларец Марии Медичи.

— Я не про это, — усмехнулся Люсин. — Ларец — это не громко. Я про весь мир.

— Он и вправду всемирно известен. Ради Бога! — Лев Минеевич умоляюще сложил руки у подбородка. — Разыщите его, иначе она умрет. Никакие доктора ей не помогут, никакие лекарства! Без этого проклятого сундука она не станет жить.

«В том-то и дело, что сундук… За ним-то он и охотился. Только зачем он, скажите на милость, в мебельный полез? Не знал настоящего адреса? Надеялся на случайность? С трудом что-то верится… Нет, все он знал распрекрасно! И водка эта его! Это из его купленных на валюту московских запасов… Неужели этот гад, пока мы тут с ног сбиваемся в поисках, где-то бродит, обкрадывает старух и душит котов? Прямо чертовщина какая-то! Ведь это он, он — поскольку некому больше! — был здесь вчера вечером! Ах, мразь какая! Ну и мразь! Но на что надеется? Как думает выбраться из страны? Нет, не такой он пентюх, чтоб надеяться на чудо. По лезвию ходит, знает, что по пятам за ним идут. В чем же здесь дело? Неужели и впрямь этот сундук оправдывает любой риск? Ничего, решительно ничего я в этом деле не понимаю…»

Люсин достал из портфеля пакет с гигроскопической ватой, разорвал его, осторожно собрал со стола и укутал в вату бутылку, рюмки, вилки и ложечки.

— Я знал, что это вам понадобится, — удовлетворенно заметил Лев Минеевич. — И велел, чтоб все осталось, как было.

— Спасибо, — сказал Люсин, приседая на корточки.

На полу хорошо были видны длинные полосы и царапины. «Не побоялся выволочь такую громадину! И как он только управился? В такси сундук явно не влезет. Значит, пришлось ему ловить левака… Грузовик, микроавтобус, по меньшей мере «пикап»… Неужели же никто этого не видел и не слышал? Или была у него наготове своя, договоренная, машина? Притом все произошло ночью, когда люди обычно спят… Все же надо будет хорошенько порасспросить соседей. Особенно эту Эльвиру Васильевну!»

— Какой высоты была эта штука? — спросил он, достав из кармана стальную рулетку.

Лев Минеевич подошел к прямоугольному отпечатку на полу и показал примерную высоту.

Люсин все вымерил и записал в блокнот. Потом приложил рулетку к притолоке и стал измерять дверь.

— Проходит? — осведомился Лев Минеевич.

— Проходит. С трудом, но проходит. — Люсин раздвинул занавес и вышел в коридор.

Сиделка, как завороженная, глядела ему вслед.

— Криминалистика! — приложив палец к губам, разъяснил Лев Минеевич. — Дедуктивный метод. Я это предвидел.

И милое, забытое детство открылось ему вдруг в пыльном солнечном луче. Он не помнил, а может быть, и вовсе никогда не знал, что представляет собой дедуктивный метод. Но разве это что-нибудь меняло? Слово утратило конкретный смысл, но отнюдь не умерло, напротив, оно расширилось и стало своею рода паролем. Он произнес его невзначай, а где-то, в уже несуществующем прошлом, кто-то откликнулся: Шерлок Холмс, Ник Картер, Этель Кинг, кольт, мокасины, бизоны, пещеры; словно пылинки в косом столбе света, танцевали и вспыхивали в памяти имена и названия, и были они столь же хаотичны, как пылинки. Но на душе стало грустно и хорошо.

Солнечный луч высветил на пыльном полу яркое мастичное пятно. Оно показалось Льву Минеевичу таким теплым и милым, что захотелось погладить рукой. Он и в самом деле нагнулся и потрогал нагретый солнцем паркет.

— Что это вы делаете, Лев Минеевич? — спросил, возвратившись, Люсин.

— Я? — испуганно обернулся застигнутый врасплох старик. — Я, видите ли, осматриваю место… Может, злоумышленник что-нибудь случайно обронил. Или следы какие оставил.

— Ах вон оно что… Ну-ну… Простите, можно вас на минутку? — Он наклонился к сиделке и поманил ее в коридор.

Тщательно прикрыв за собой дверь, чтоб ненароком не услышала больная, он тихо спросил:

— Ну, как вы ее находите?

— Плоха она! — решительно заявила сиделка. — Нипочем не выживет.

— Почему вы так думаете?

— Полный паралич. Не пьет, не ест. В больницу ее надо, на искусственное питание. Только переезда она не перенесет.

— Значит, полагаете, спрашивать ее о чем-нибудь бесполезно?

— Мертвое дело. Ничего не соображает. Ее бы в хорошую больницу пристроить, может, и выходят… А так помрет ни за грош одинокая старуха…

— Так, значит… Ну что ж, в больницу, думаю, мы ее устроим. Ладно. Спасибо вам.

— За что спасибо? Мне-то что? — Она махнула рукой и ушла в комнату.

Люсин немного походил в одиночестве по коридору, посасывая занзибарский мундштучок и прислушиваясь к тихому жужжанию счетчика. «Грабитель — будем пока именовать так, хотя не исключено, что сундуком он мог завладеть и путем шантажа, — тащил добычу до самой подворотни. Там он, очевидно, погрузил сундук на машину. Далее следы, естественно, теряются. И напрасно Лев Минеевич все уши прожужжал про умную собаку-ищейку. Дальше подворотни она не поведет…»

Возвратившись в комнату, он решительно пододвинул стул к изголовью Веры Фабиановны, но сел весьма робко, на самый кончик.

— Вы видите меня? — спросил он, поймав ее напряженный и неподвижный взгляд. — Вы видите меня, Вера Фабиановна? — чуть громче повторил он.

Но ничто не шевельнулось в ее лице. По-прежнему она смотрела прямо в его глаза, но вроде не видела, а как бы проницала насквозь, будто был он для нее прозрачным духом.

— Вы можете закрыть глаза?

Старуха тут же сомкнула веки, но минуту спустя вновь уставилась на него трудным, проницающим взором.

Контакт все же оказался возможным, и Люсин облегченно вздохнул. Чтобы подбодрить для начала Веру Фабиановну, он решил внушить ей, что обязательно отыщет исчезнувшее сокровище.

— Я найду ваш ларец… — Он говорил медленно и настойчиво, как гипнотизер на сцене. — Я обязательно найду его! Вы понимаете?

Старуха с готовностью моргнула. Дело явно шло на лад.

— Вера Фабиановна! — Незаметно входя в роль, Люсин даже прижал ладонь к сердцу. — Я стану называть вам буквы в порядке алфавита, и, как только дойду до нужной, вы мне просигнальте. Так вы поможете мне узнать имя похитителя. Хорошо?