Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины: Роман в Интернете

Несмотря на плотный завтрак, есть после купания хотелось со страшной силой, но разбегались глаза. Перед входом в каждое заведение стоял столик с раскрытым меню и цветными фотографиями предлагаемых яств. Зазывала в белой рубашке с приспущенным галстуком, сладко закатывая белки, кричал по-немецки: «Herzlich will kommen!» [45] Добро пожаловать (нем) .

Напустив на себя вид скучающего фланера, Павел Борисович прошелся пару раз туда и обратно, но так ни на чем и не остановился. Не столько из любопытства, сколько прячась от палящего солнца, хотелось нырнуть в спасительную тень. Высокая мода соседствовала с джинсой, мороженое с марочными винами, рыболовные снасти с овощными грудами и расписной керамикой. От красочных витрин и рекламных щитов рябило в глазах. Пляжные принадлежности, сувениры, открытки, экскурсионные бюро и обменные пункты, аренда недвижимости и прокат чего угодно: велосипедов, яхт, спортивных машин, самолетов.

Пока под тентом отдыхали глаза, он купил копию знаменитого, по сей день не расшифрованного «Фестского диска». Загадочные иероглифы были врезаны по спирали с обеих сторон. Устоять против вазы — ликифа с морскими звездами и синими дельфинами — тоже оказалось никак невозможно. Как нарочно, на той же полке приютился и зеленоватый, под бронзовую патину, кратер с рельефным осьминогом, и возникла непростая проблема выбора. Разрешить ее можно было, только взяв оба шедевра минойской эры. Свинцовые пломбы удостоверяли полное соответствие музейным подлинникам.

Деньги были потрачены не зря. Во-первых, окончательно созрела мысль о грядущем ленче: местная рыба на скаре и обязательно осьминог, а во-вторых, удалось определить наиболее выгодный курс: 225 драхм за доллар. По счастливой случайности, обмен производился в экскурсионном офисе, где между вездесущими плакатами: Knossos, Samaria, Spinalonga, Unbekanntes Kreta, Kretische Nacht [46] Кносс, Самария, Спиналонга, Неизведанный Крит, Критская ночь (нем) блеснуло золотом на лазури заветное Santorini.

Павел Борисович ничуть не удивился, обнаружив за стойкой белокурую нордическую валькирию. Вторичная, мирная на сей раз, оккупация была налицо, и с ней приходилось считаться, невзирая на неудобства языкового барьера. Впрочем, голубоглазая лорелея в открытом платьице легко перешла на английский и нашла соответствующий проспект, из которого стало ясно, что Tages-kreuzfahrt на лайнере «Минойский принц» означает one day cruise — однодневную поездку на заповедный остров. За отдельную плату предлагалось выбрать одну из экскурсий: раскопки Акротири, традиционная деревня Пиргос или чудесный песчаный пляж Камари. Казалось бы, полный ажур, но наполеоновские замыслы никак не укладывались в однодневный развлекательный тур.

Из Ираклиона судно отходит трижды в неделю в семь утра, в одиннадцать тридцать прибывает на Санторини и уже в семнадцать тридцать отправляется в обратный путь. Жалкие шесть часов. Не хватит даже для осмотра Акротири. Климовицкий планировал побывать на всех островах, окружающих исполинскую подводную кальдеру: на Тристии и Неа Камени, где дымится действующий вулкан, на Палеа Камени и Аспрониси. Нанять лодку на месте будет куда сподручнее и, главное, обойдется намного дешевле, но шесть часов… Это даже не смешно.

— Я предполагал задержаться там на несколько дней, — разочарованно протянул он.

Милая дама понимающе закивала и, не переставая приветливо улыбаться, достала новый буклет с изображением такого же белоснежного теплохода, но с названием «Вирджиния Скай» на борту. Он совершал уже пять рейсов в неделю, но почти по такому же графику. Все различие заключалось в том, что время отчаливания сокращалось на четверть часа.

— Я свяжусь с компанией, — заверила немка. — Надеюсь, они пойдут вам навстречу. Только нужно будет заранее оговорить день возвращения. Хорошо?

Климовицкий обещал подумать и зайти завтра. Забрав проспекты, попросил обменять стодолларовую банкноту.

— Ваш паспорт, пожалуйста.

— Паспорт?.. Но паспорт в отеле. Я сбегаю. Это совсем рядом.

— В каком отеле?

— «Кактус», — для пущей убедительности он вынул ключ на тяжелой латунной гирьке. — Можно позвонить в ресепцию.

Но она не стала никуда звонить. Сняла ксерокопию купюры, спросила фамилию и дала расписаться.

В таверне «Ахилио» Климовицкий оказался единственным посетителем. Здесь, как и всюду, оформление отличалось скромным изыском, как бы намекающим на нечто утраченное, полузабытое, но — как знать? — может, все еще существующее где-то далеко-далеко или совсем рядом. К капитальной стене примыкали широко открытые морским ветрам арки, декорированные рыбацкой оснасткой: старая сеть с поплавками, ржавые якоря, изъеденное солью весло, железный рычаг румпеля. На белой известке этот хлам казался музейным антиком. Рыба-шар, подвешенная к балке, покачивалась, растопырив шипы, в струйном дыхании бриза. Возле громадной печи, похожей на бетономешалку, журчал фонтанчик, бивший из раковины тридакны. В морском аквариуме среди обломков кораллов издыхал осьминог с умными тоскующими глазами. Его изогнутый, как у попугая, клюв конвульсивно хватал пропущенную сквозь фильтры воду.

Павел Борисович не хотел бы увидеть на своей тарелке именно этого представителя отряда головоногих, но, заглянув в меню, сказал, как и было задумано:

— Кхмаподи.

— Соупе? — спросил официант.

— Скарас, — показал Климовицкий на печь.

В ответ прозвучала темпераментная тирада, сопровождаемая оживленной жестикуляцией.

— Милате англика? — ничего не поняв, спросил Климовицкий.

— Охи, — выразительно покачал головой грек. Нет, он не говорил по-английски.

Установить взаимопонимание помогла строчка в меню: «осьминог с артишоками («ангинарес») на скаре». Перешли к рыбе.

— Кефалос.

— Скарас? Эна кило?

— Миссо кило, — заглянув в записную книжку, поправил Павел Борисович, решив, что полкило кефали будет достаточно. — Пепони, — заказал на десерт дыню.

— Пота? — официант пригубил невидимую рюмку.

— Бира.

Уточнять марку не было надобности. Всадник с мечом на бумажных салфетках и пепельницах говорил сам за себя. Заведение подкрамливалось рекламой пива «Holsten».

В ожидании заказа Климовицкий принялся изучать проспекты. Морская прогулка выливалась в копеечку: завтрак и обед (лобсгер, икра, шампанское) оплачивались сверх стоимости круиза. По самым скромным подсчетам, на круг выходило долларов под двести.

Самое разумное было съездить в Ираклион и узнать, нет ли обычного рейса на Тиру, не для скучающих богачей, а ради нужд местных жителей.

Официант принес пенный бокал на фирменной картонке и, видимо, по собственному усмотрению, салат: помидоры, маслины и крупно нарезанный лук. Слегка припорошенный углем хлеб дышал жаром.