Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста

— У вас есть все основания ликовать, — без умолку бубнил охочий поболтать Неймарк. — Штамм, который мы подняли со дна, конечно же, не случайно оказался в горячем гейзере. Если бактерии будут размножаться в лаборатории, я имею в виду специальный автоклав, это явится крупнейшим открытием века. Придется отказаться от привычных взглядов на распространение жизни. Причем не только на Земле, но и в космосе. Со всей определенностью заявляю! Ее потому и не обнаружили до сих пор, что не искали как следует… Почему вы молчите? — Он ревниво покосился на ее застывшее в мечтательной улыбке лицо.

— Я думаю, Александр Матвеевич, — ответила Светлана, не сразу возвращаясь из своего далека, — над вашими словами. Очень интересная мысль.

— Вы в самом деле так думаете? — обрадовался Неймарк. — Впрочем, чему удивляться. Само собой разумеющийся факт. Так что примите мои поздравления.

— Мой вклад слишком незначителен. — Светлана только теперь догадалась, о чем он говорит. — Мы же совершенно случайно наткнулись на «черный гейзер», а все остальное прекрасно проделали без нас.

— О вы глубоко не правы! Тут важен первый шаг, первое слово. Я, например, был бы без ума от радости, выпади мне такое. Однако, увы…

— Не прибедняйтесь, Александр Матвеевич, вам и без того есть чем гордиться.

— Э, и сравнивать нечего! Мы работаем на подхвате. Погонофоры, скажете? Но их открыли еще десять лет тому назад.

— Все-таки новая разновидность. Вашим именем назовут.

— Как-нибудь обойдусь. Так спокойнее. Я, матушка, генетик-вавиловец, битый-перебитый. Мне покой дорог.

— Знаю я, какой вы любитель покоя! Так и лезете в драку.

— Я? Вы, наверное, меня с кем-то путаете. Всю экспедицию я был тише воды, ниже травы.

— Именно поэтому вы решили ввязаться в рискованную дискуссию о личинках? — задорно подмигнула Рунова, вспомнив, как яростно разгромил Неймарк скороспелую гипотезу, с которой выскочила поддержанная Гончаруком Нелли Башмачникова.

— Планктонная личинка во многом определяет структуру стад, место их обитания, механизм воспроизводства. Ведь планктон целиком зависит от направления течений, их температуры, погоды на Земле и хромосферных вспышек на солнце, то есть от всех тех факторов, которыми мы пока не научились управлять. Только теперь благодаря новейшим океанографическим исследованиям мы обрели надежду связать поведение планктона с системами циркуляции воды в океанах. С этого и следует начинать!

— Да-да, именно с этого и следует начинать, — поспешила заполнить паузу слушавшая вполуха Светлана, решив для себя, что начнет с Димы Северьянова, который третий год сидит на монгольской тематике и знает там всех и вся. Она глубоко уважала Александра Матвеевича и обычно с удовольствием выслушивала его пространные объяснения, но от мысли, что придется провести с нами почти сутки, ее охватил нервный озноб.

«Почему так эгоистично счастье? — подумала, не устыдившись. — Не до того мне, право, не до того, но надо терпеть».

Она вытерпела и, промучившись еще ночь в собственной квартирке — уже от неведения и расстройства суточных ритмов, — с раннего утра навалилась на телефон. Обзвонив подруг-приятелей, оказавшихся в сфере досягаемости, вызнала новости, восстановив последовательность событий. События оказались любопытными, даже более чем. Но выстраданное в приятном обществе Неймарка решение начать с Димы осталось неизменным.

Он встретил ее на середине кабинета с радушной уверенностью хозяина, хоть и значилось еще на черно-золотой табличке имя Корвата. Они обнялись и с подчеркнутой непринужденностью старых друзей троекратно расцеловались.

— Прибыла, значит, лягушка-путешественница? — Северьянов чуть не насильно запихнул ее в собственное кресло, усевшись на краешке стола. — Читал о твоих подвигах, читал!.. «Есть ли жизнь на Венере?» Кажется, в «Комсомолке»?

— Не важно, — отмахнулась Светлана. — Расскажи лучше про себя. Впрочем, я уже многое знаю и поздравляю от души! Димуля, ты это заслужил!

— Хотелось бы знать, с чем именно ты меня поздравляешь? — Он довольно усмехнулся, покачивая длинной ногой прирожденного баскетболиста.

— Прежде всего с назначением! Ты из нашего выпуска первым взлетел так высоко. Мне, конечно, жаль Игнатия Сергеевича, но, надеюсь, с ним будет полный порядок. А ты молодец! Так держать! Вперед и выше.

— Спасибо на добром слове, Светка. Я знаю, что у тебя это искренне. — Дмитрий Васильевич соскочил со стола и принялся выхаживать вдоль ковровой дорожки. — Но кресло мне досталось то еще! И сидеть неуютно, и встать не дают. Положение, словом, весьма щекотливое. Поэтому лучше не будем. Я тебя умоляю! — остановил он ее протестующий жест. — А вот с чем ты меня действительно можешь поздравить, так это с газом. Мы таки доконали его, Светик!

— С каким газом? — Светлана была так далека от его забот.

— Неужели не знаешь? — удивился Северьянов без тени обиды. — Хотя откуда тебе? — Он небрежно кивнул на карту. — Можешь полюбоваться! Оконтурили месторождение. Не из последних, смею заметить… Ох и дался же нам этот газ!

— Так это в Монголии?! — обрадовалась она.

— Конечно, в Монголии. Где же еще?

— Ой, Димка! Думаешь, я к тебе просто так пожаловала? На тебя полюбоваться?

— Честно говоря, да. — Остановившись возле стола, он выжидательно перегнулся. — Или не заслужил?

— Заслужил-заслужил, Димуля! Прости! — Светлана чмокнула его в щеку и наклонилась за пластиковой фирменной сумкой. — Это тебе, — осторожно разместила среди телефонов внушительные футляры из картона. — Какие-то сигареты, говорят, вполне приличные, и действительно редкостный черный коралл.

— Напросился на подарок.

— Как не совестно! Я просто забыла на радостях. Это, правда, тебе. Ты столько для меня сделал!

— Единственно по причине твоих изумрудных глаз и моей старой любви. — Дмитрий Васильевич взглянул на этикетку. Сигареты были высшего качества: «Данхилл».

— Неправда. Меня ты никогда не любил.

— Зато любил твоих подруг из медицинского. Отличные девочки были! Где-то они теперь? Эх, молодость-молодость…

— Не печалься. Еще не вечер.

— Полагаешь?

— Я тебе точно говорю. Можешь верить!

Они замолчали: он растроганно, она несколько напряженно.

— У меня к тебе дело, Дима, — без ненужных околичностей подступила Светлана, когда схлынул его сентиментальный порыв. — Там у вас, — она показала на карту, — в керне обнаружился интересующий меня диатомовый слой. Хочу съездить.

— Зачем? Я скоро лечу туда. Привезу все, что захочешь.

— Нет, Димочка, мне самой нужно! — взмолилась она с капризной настойчивостью, не одобрив себя со стороны.

— А ты откуда знаешь про керн? — Он насторожился.