Терри Биссон - Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

— Если ты задаешь правильные вопросы, зачем тебе нужны ответы? Они заключены в самих вопросах, — Амен расплылся в кошачьей улыбке. — Они мне нравятся — те вопросы, что ты задаешь.

— Можете ли вы что-то сделать для Эдрии?

Спеклберд молчал. Нимми боялся, что сейчас он скажет: «А вот этот вопрос мне не нравится». Спустя какое-то время он промурлыкал, как ягуар:

— Встань рядом и помолись вместе со мной. Мы вознесем молчаливую молитву.

Они молились без слов. Временами Чернозуб вставал и подбрасывал дров в очаг. В сумерках они прервались на простую трапезу и снова стали молиться. К утру брат Чернозуб наколол дров, а Амен Спеклберд повесил на двери табличку: «Я МОЛЮСЬ — УХОДИТЕ».

Нимми остался молиться с ним. Вокруг царило такое же молчание, какое должно было быть в аббатстве Лейбовица. На пятый день кто-то явился и трижды прокричал «Habemus Papam!» [36] У нас есть папа (лат.). , после чего удалился. Похоже, Спеклберд даже не услышал его. Молчание не было нарушено этим визитом.

Чернозуб оставался у папы девять дней, делая все работы по дому. За эти дни он узнал о своей душе больше, чем за все годы в аббатстве Лейбовица. Амен Спеклберд безмолвно учил его. И душа ученика понемногу стала напоминать душу его молчаливого учителя. Не было никаких объяснений, ибо они могли нарушить тишину.

Чернозуб оставался бы и дольше, но когда утром десятого дня он вышел нарубить дров, то увидел над Валаной высокий столб дыма. Неужели весь город в огне?

Амен проводил его почти до самого подножия холма, пока они не увидели, что горит всего лишь папский дворец и полицейские казармы. «Всего лишь!» — были слова Спеклберда.

Они в молчании обнялись и так же без слов расстались. Нимми снедало легкое беспокойство о судьбе старика. Он попытался внутренне отвлечься от сцен церковной борьбы за верховенство, но как он мог не думать об этом, если люди продолжают возмущаться и воевать из-за отказа Амена восседать на папском престоле? Был ли он вообще папой? Остался ли он папой? Где его булла об отставке? Чернозуб чувствовал, что если кто-то сжег оригинал, то старику угрожает опасность. И тем не менее он понимал, что совершенно бессмысленно советовать ему искать защиты.

Пожару предшествовал взрыв, рассказал ему стражник у ворот. Но кардинал Коричневый Пони, ныне папа Амен II, не погиб. Он всего лишь покинул город с большинством членов курии. Куда он направился? Этого стражник не мог сказать. Большая часть бригады мэра Диона поскакала на юг по папской дороге, оставив несколько человек, в том числе часть желтой гвардии, готовить гражданское ополчение в форте, построенном «привидениями». Несколько кардиналов нашли там укрытие. Может, и Святой Отец отбыл вместе с Дионом. Тексаркский шпион исчез из тюрьмы, и охранник предположил, что в городе не меньше сорока тексаркских тайных агентов, которые организовали и побег из тюрьмы, и взрыв дворца. «Эти ублюдки годами жили среди нас — переселенцы из Тексарка. Почти все они утверждали, что беженцы».

Кочевники вернулись на равнины, и не исключено, что папа с ними.

Первым делом Чернозуб побежал к Аберлотту. Записка в дверях гласила: «Ушел в форт. Устраивайся». Чернозуб дернул замок. На этот раз дверь была открыта. Судя по мусору на полу и перевернутой мебели, кто-то уже пытался здесь устроиться или же Аберлотта, как он ни сопротивлялся, уволокли в форт.

Чернозуб направился в Секретариат. Здание было совершенно пустым, если не считать закрытого отсека. Едва он попытался войти туда, как был незамедлительно выставлен. Чернозуб пошел к собору Джона-в-изгнании. На месте был только викарий. Он рассказал, что новый папа, которому удалось спастись из пылающего здания, покинул город в карете, принадлежащей вождю Кузнечиков, и в самом деле с Дионом направился на юг.

— Это была карета с надписью на дверце: «Я разжигаю пожар»?

— Так там было написано. Думаю, это древнеанглийский.

«Брам отправился перехватить груз оружия», — подумал Нимми. Он решил пойти в форт. По пути кто-то схватил его за загривок и потащил в форт. Это оказался Улад, который не мог поверить, что Чернозуб явился сюда по доброй воле.

— Ты же знаешь, что я служу кардиналу… э-э-э… папе Амену Второму, — возмутился Чернозуб.

— В таком случае ты должен был быть с ним. Теперь, писун в рясе, ты солдат — сказал гигант. — И будешь драться за Святой Город.

Святой Город? Какой город он имел в виду — Новый Рим или Новый Иерусалим?

— Мне удастся увидеть Эдрию?

— Вряд ли, — проворчал Улад.

Нимми перестал сопротивляться, но по пути Улад на всякий случай придерживал его за шею.

Элия Коричневый Пони — ныне папа Амен II — чувствовал отсутствие своего переводчика; со времени избрания Нимми никто не видел. Новому папе не хотелось верить, что Чернозуб бросил его; у кардиналов, которые оставались в Валане, он оставил для него письмо. Теперь он ехал в карете Брама вместе с вождем Оксшо и Дьявольским Светом, а за ними держались несколько кардиналов, кто в каретах, кто верхом. Вушин, который не владел в совершенстве ни одним из диалектов Кочевников, устроился рядом с возницей папы. В карете юный вождь Диких Собак подобострастно разговаривал с своим понтификом, что того несколько смущало, поскольку Брам продолжал его называть «Красная Борода» и каждый раз, когда Оксшо произносил «ваше святейшество» или «Святой Отец», вождь Кузнечиков мрачнел. Брам упоминал Эссита Лойте чаще, чем того требовали правила вежливости. Оксшо возражал, что шпиона поймали прежде, чем он успел узнать что-то существенное кроме имен участников военного совета.

— Да и этого более чем достаточно, — фыркнул Брам. — Едва только Ханнеган узнает, что мы обрели союзников на востоке, сомнительно, что он пошлет свои силы за Грейт-Ривер. Разве не так, Красная Борода?

Коричневый Пони, словно бы погрузившись в глубокое раздумье, продолжал смотреть в окно. Элтуру пришлось повторить свой вопрос. Оксшо изложил его на диалекте Диких Собак, но Коричневый Пони уклонился от прямого ответа.

— Нападение на дворец явилось для меня полной неожиданностью. Час или два я просто не мог собраться с мыслями. Агенты, которые вытащили Лойте из тюрьмы, должно быть, доставили его прямиком на телеграф. Мы должны были сразу же предвидеть это и послать силы, чтобы перехватить его до того, как он отправил сообщение. В свое время мы его поймаем, но это будет слишком поздно.

— То есть войска Ханнегана не перейдут Грейт-Ривер!

— Пока ты не предложишь ему заключить перемирие, мы будем оставаться в неведении, вождь Брам.