Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

Потом Андрей увидел, что по залу быстро идет человек в фуражке с красной тульей. Если заговорить с начальником станции, может быть, он поможет? Но когда уже на перроне он пробился поближе, то увидел, что начальник станции шел в сопровождении двух матросов, которые отгоняли всех, кто пытался приблизиться к начальнику.

Средних лет мужчина в тужурке путейца стоял возле крана с кипятком и ждал очереди наполнить чайник. Это выдавало в нем невольного обитателя вокзала.

— Простите, — сказал Андрей, — я здесь человек новый, мы с женой только что приехали из Батума, и нам надо в Симферополь. Я никак не могу понять…

— И не поймете, юноша, — ответил путеец, не дожидаясь конца вопроса. — Говорят, что татарский курултай перекрыл движение поездов в Севастополь, но это только разговоры, а реальность такова, что уже третий день нет поездов и все, кто может себе это позволить, нанимают извозчиков и едут до Бахчисарая. Но так как никто оттуда, насколько я знаю, еще не вернулся, я не могу сказать, насколько это предприятие сумасшедшее. Так что предпочитаю ждать! И вам советую.

Наверное, Лидочка беспокоится. Он решил вернуться к ней и все рассказать — он не думал, что их положение настолько критично, чтобы отправиться в такой дальний путь на извозчике. Да и найдешь ли извозчика, который решится на путешествие, должное занять не менее двух дней в один конец?

Андрей уже вошел в главный зал вокзала, как услышал обращенные к нему слова:

— Гражданин студент, разрешите поинтересоваться?

Голос был вполне дружелюбным, обыкновенным, так что Андрей остановился и оглянулся. За ним стояли два матроса: за плечами винтовки, пулеметные ленты наискосок через грудь как знак принадлежности к великому братству революционеров.

Несмотря на миролюбие матросов, Андрей сразу понял, что все кончено, и ему стало страшно и горько понимать, что Лидочка сидит на чемодане и не узнает, что же с ним произошло.

— Простите, — сказал он ближайшему матросу, — мне только надо жену предупредить.

— Успеешь. Ты документы покажи и пойдешь.

Андрей полез в карман — у него было всего только удостоверение, что он член археологической экспедиции в Трапезунде. По тому, как матрос медленно двигал губами, стараясь одолеть смысл прочитанного, он понимал, что с таким удостоверением по улицам Севастополя лучше не гулять.

Андрей сделал движение в сторону общего зала, надеясь увидеть Лидочку, позвать ее, чтобы подошла, но второй матрос резко схватил его за рукав.

— Стой, — сказал он, — не прыгай.

Скуластостью, узкими глазами и неподвижностью черт лица матрос напоминал Бориса Борзого.

— Придется, гражданин, проследовать за нами, — сказал, будто извиняясь, старший матрос, — документ у вас сомнительный.

— Хороший документ, — сказал Андрей. — Послушайте меня: я только что приплыл из Батума, и мы с женой пришли на вокзал, чтобы ехать в Симферополь. Дайте нам уехать!

— Ты из Трапезунда — турецкого города — приехал сюда. Зачем? Загадка.

— Но я ничего плохого не делаю. Меня ждет жена — дайте хоть предупредить ее!

— Сейчас пройдем в комендатуру, там посмотрят твои документы и отпустят. Чего не отпустить?

— А пускай его жена тоже с нами пойдет, — сказал второй матрос. — Раз они вместе приехали, пусть вместе и пройдут.

— Бог с ней, — сказал старший матрос. — Мало ли как выйдет, чего с бабами воевать?

В этих мирных словах была угроза для Андрея, для его жизни, как в добрых словах врача: «Сделаем-ка мы вам, молодой человек, реакцию Вассермана». «Что выйдет?» — хотел спросить Андрей, но не посмел.

К счастью, его повели прямиком через зал, но он, увидев Лидочку, не стал кричать — матросы могут передумать и забрать ее тоже, а забрав, заглянут в чемодан.

Хотя шли они тихо и не скоро, молчали, толпа, шкурой чувствуя опасность, исходящую от матросов, и не желая заразиться приближением к Андрею, разваливалась, таяла вокруг, и в ней образовались прогалины. В какое-то мгновение никого между ними не оказалось. Лидочка поглядела в ту сторону и сразу поняла, что Андрюша арестован. Она ринулась было к нему, но Андрей перехватил ее испуганный взгляд и прижал палец к губам — к счастью, никто из матросов не заметил этого жеста. Лидочка замерла, чуть присев и дотронувшись пальцами до ручки чемодана, словно поняла, как важно, чтобы чемодан со всеми бумагами отчима не попал в руки матросам.

Когда они прошли мимо, Лидочка подхватила чемодан и пошла следом, не приближаясь, чтобы никто не разгадал ее связи с Андреем.

Она видела, как Андрея затолкнули в комнату, на двери которой была пришпилена бумажка «Военный комендант». Эта дверь как раз распахнулась, и оттуда, покачиваясь, вышел пьяный матрос с большим револьвером в руке.

Он остановился в дверях, и матросы, приведшие Андрея, стали просить его посторониться, но тот не хотел подчиниться, и произошла задержка. Андрея все же протолкнули внутрь, и Лидочка встала так, чтобы видеть дверь в комендатуру, уговаривая себя, что сейчас они разберутся и отпустят Андрюшу, иначе она совершенно не представляет, что ей делать в этом сумасшедшем городе.

Дверь то и дело открывалась, и туда входили люди, а другие выходили, сопровождаемые клубами голубого дыма, словно в той комнате был пожар. Выходило людей меньше, чем входило, потому что по примеру матросов, приведших Андрея, другие матросы заводили в комнату показавшихся им подозрительными людей.

Лидочка прождала минут десять, полагая, что Андрюшу там допрашивают, но на самом деле Андрей вместе с другими задержанными стоял в углу душной накуренной комнаты перед пустым, заваленным исписанными бумагами столом и ждал кого-то, должного решить его судьбу.

Между тем в комнату вводили все новых задержанных, и стало совсем тесно. Часто раздавался вопрос:

— А он где?

Спрашивали о человеке, который должен был все решить. Но он не появлялся, и в конце концов один из матросов, взяв на себя ответственность, крикнул:

— Перевози их в тюрьму, чего здесь держать! Потом разберемся.

— Зачем в тюрьму, на гауптвахту! Она поближе будет.

— На гауптвахте и так набито — а тюрьма еще не полная.

Все засмеялись — почему-то показалось смешным, что тюрьма еще не полная.

Так, толпой, не слушая возражений, слившихся в общий беспомощный гул, к которому Андрей не стал присоединять своего голоса, задержанных погнали через зал к выходу из вокзала.

Андрей вытягивал голову, чтобы рассмотреть Лидочку и дать ей знак, но он смотрел туда, где оставил Лидочку сторожить чемодан, тогда как она ожидала его у дверей к коменданту и оказалась на какие-то секунды сзади. Пока она пробивалась сквозь толпу, чтобы догнать задержанных, Андрей отчаялся ее увидеть и потому решился на необдуманный и роковой для себя шаг: он сообразил, что только сейчас, пока они идут по вокзалу, у него есть возможность нырнуть в поток времени хотя бы на день и исчезнуть — его даже никто не хватится.