Клиффорд Саймак - Мастодония

Когда второе за этот день сафари исчезло, Райла сказала мне:

– Я беспокоюсь о первой группе. Они опаздывают.

– Только на день, – сказал я. – Они провели во времени две недели, и что бы там ни было, пара дней не имеет значения.

– Не у всех сафари прошло благополучно.

– Они сделали ошибку. В этом все дело. Помнишь, как Бен остановил нас, когда мы подошли к трицератопсам слишком близко? Он сказал, что существует невидимая линия, которую не следует пересекать. А эти перешли ее. В следующий раз будут знать.

Я увидел Неуклюжика, взбирающегося на холм.

– Мы должны его отвадить.

– Да, но с ним приятно, – возразила она. – Он такой милый.

Она пошла в дом и принесла пару пучков моркови. Неуклюжик приплелся и принял морковь очень изящно, похрюкивая и буркая на нас. Спустя некоторое время я повел его с холма обратно в долину.

– Мы непременно должны его отвадить, – предупредил я Райлу. – Если мы этого не сделаем, он будет торчать тут все время.

– Знаешь, Эйса, – сказала она, не обращая внимания на мои слова, – я решила, где мы построим дом. Вон там, пониже, у диких яблонь. Ты можешь провести по трубам воду из родника, и гребень будет защищать нас от северо-западного ветра.

Я в первый раз услышал о доме, но не придал этому особого значения. Это в самом деле была хорошая мысль. Мы не могли продолжать жить в этой времянке.

– А какой дом тебе хочется? Ты уже решила?

– Да нет, еще не совсем. План этажа уже готов, но не в деталях. Только в общих чертах. Один этаж, прямо на уровне земли. Строить его надо из камней, видимо. Это немного старомодно, но, кажется, только такой дом здесь и пригоден. Это будет недешево, но мы должны осилить.

– Вода из родника, – размышлял я вслух, – а как с обогревом? Раз не заработала телефонная линия, я совершенно уверен, что нам не удастся подвести сюда газ.

– Я думала. Построим дом крепкий, надежный, хорошо изолированный, а топить будем дровами. Устроим множество каминов. Можно нанять человека, чтобы заготавливал дрова. Их очень много вон в тех холмах. Возить дрова надо издали, чтобы нам не было видно, где их пилят. Было бы стыдно испортить лес, который окружает нас.

Чем больше я думал об этой идее, тем больше она мне нравилась. Я был рад тому, что Райла подумала об этом.

– Пожалуй, мне стоит завтра отправиться в Ланкастер и поговорить с подрядчиком. Бен должен знать хорошего специалиста.

– Журналисты за воротами сожрут тебя, – предупредил я. – Херб все еще хочет, чтобы ты оставалась загадочной женщиной.

– Послушай, Эйса, если потребуется, я с ними справлюсь. Я же сделала это в госпитале в ту ночь, когда мы увезли Хайрама. В самом худшем случае, я могу спрятаться в машине, накроюсь одеялом или чем-нибудь, а Бен увезет меня. Может, и ты отправишься со мной? Мы можем заехать в госпиталь, навестить Хайрама.

– Нет, один из нас должен остаться здесь. Я обещал, кроме того, навестить Кошарика сегодня и не сделал этого. Мне непременно нужно разыскать его завтра.

– Что это у вас с Кошариком?

– Ему одиноко, – просто ответил я.

На следующее утро Кошарик был среди диких яблонь, а не во фруктовом саду в старом доме.

Я присел на корточки и сказал ему полушутя:

– Ну, приступай.

Он поймал меня на слове. Сейчас же гольяны начали трогать мой мозг, покусывая его, отсасывая что-то из него, но на этот раз казалось, что они мельче и их стало больше – маленькие тоненькие иголочки, которые внедрялись, извиваясь, все глубже и глубже. Я чувствовал, как они шевелятся глубоко в извилинах.

Странная сонливость подползла ко мне, и я боролся с ней. Я погружался в мягкую серость, которая окутывала меня, как осенняя паутина из тонких паутинок ловит насекомое, которое случайно влетело в нее.

Я пытался разорвать эту паутину, шатаясь, поднимаясь на ноги, но обнаруживал со странным безразличием, что не знаю, где нахожусь, и при этом мне даже не интересно, где это я. Я смутно понимал, что это Мастодония, что со мной Кошарик, что Райла уехала в Ланкастер, чтобы увидеться с подрядчиком и договориться о строительстве дома из камней, что мы должны нанять человека, чтобы он напилил и заготовил на зиму дрова для нас, но все это был фоновый материал, все это было отделено от того, что происходило. В тот момент я не имел ко всему этому никакого интереса.

Затем я увидел его – город, если это был город. Казалось, я сижу на верхушке высокого холма под величественным деревом. Погода была прекрасная, теплая, а небо было чистейшего голубого цвета, какой я когда-либо видел.

Передо мной расстилался город. Поглядев в другую сторону, я увидел, что город повсюду, что он окружает меня и тянется до самого горизонта во всех направлениях. Холм одиноко стоял посреди города, прекрасный холм со склонами, покрытыми темно-зеленой травой и красивыми цветами. Там, где я стоял, веял легкий бриз – под единственным деревом, возвышающимся надо мной.

У меня не было никакого понятия, как я попал туда, и я даже не удивлялся тому, что вообще туда попал. Находясь там, мне казалось, что я легко должен узнать это место, но даже ради спасения своей жизни я не мог этого сделать. Сначала, увидев город, я заинтересовался, город ли это, но так оно и было, хотя знал и понимал, что он был также чем-то еще, у него было какое-то значение, но я забыл какое, хотя мог бы и вспомнить в любую минуту.

Он совсем не походил на города, виденные мною прежде. Там были парки и широкие изящные улицы, и все это казалось знакомым и было очень приятно на вид. Но строения были иного типа, непривычного вида. У них не было массивности, и они были мелковаты. Они выглядели паутинными, кружевными, пленочными, пенными, невещественными. Но, поглядев на них повнимательней, я понял, что они не так уж невещественны, как мне думалось – чуть позже, когда я пригляделся к ним повнимательнее, я начал различать их лучше, чем увидел сначала, когда впервые взглянул на них, не увидел их целостности, а схватил только часть, а позади фасада, который бросался в глаза, виднелись структуры более основательных форм. Но было еще что-то, что беспокоило меня, и вдруг я осознал, что это – облик города. Строения не стояли массивными прямоугольниками, которые формируют шаблоны улиц, как это бывает в городах Земли. И я подумал: «Это не земной город», хотя это почему-то так удивило меня, хотя я с самого начала должен был понимать, что это не город Земли. Это был город Кошарика.

– Это – Центр, – сказал Кошарик. – Галактический Центр. Я подумал: чтобы понять это, ты должен его увидеть.

– Спасибо, что показал мне его. Это помогает мне понять.

Я даже не удивился, что Кошарик разговаривает со мной. В таком состоянии ничему не удивляются.

Примерно к этому времени я осознал также, что рыбки, касавшиеся губами моего мозга, больше не трогают меня. Очевидно, они сделали все, что было нужно, убрали всю отслоившуюся кожу, все маленькие кусочки крови, закончили свою работу и уплыли.