Герман Подкупняк - Поиск-85: Приключения. Фантастика

Однажды Виктор крепко напился в ресторане «Уральские горы». Наутро, обмотав голову влажным полотенцем,, он мучительно вспоминал, что с ним произошло накануне. Сначала молча пил, потом кому-то жаловался на судьбу и грозился, что «его еще попомнят».

«Дай бог, чтобы в ресторане знакомых не оказалось, а случайный собеседник сам был пьян — забудет». Такие мысли обнадежили. И, покачиваясь с глубокого похмелья, Мылов уныло поплелся на ненавистную ему стройку.

Но ресторанный собеседник не забыл «неудачника» и, встретив на улице, дал понять, что «очень и очень все понимает». Вторично посидев за бутылкой, совсем сблизились, и Савва, новый друг, при следующей встрече без предисловий предложил выгодное и перспективное дельце. Осмыслив услышанное, Мылов запетушился, разыгрывая искреннего советского патриота, и даже пригрозил сообщить куда следует.

— Я пошутил, — смеясь, сказал Савва, барски оставил суетливому официанту крупную купюру и, покровительственно похлопав Мылова по обмякшей спине, направился к выходу. Виктор, увидев, сколько получил официант, глотнул воздуху и, не раздумывая, догнал Савву. Тот даже головы не повернул, но и не прогнал…

В свою комнатенку Мылов прилетел, можно сказать, на крыльях. Забуксовавшие было надежды снова набирали скорость.

Задание для начала было на редкость простым: строительную конторку оставить, поступить на завод и войти в доверие. Эту программу Мылов выполнил без особого труда, и только сам немного удивлялся, когда, выступая на разных собраниях, горячо поддерживал линию «блока коммунистов и беспартийных». Потом снова появился Савва и сказал, что испытательный срок кончился и пора приступать к сбору информации о секретной продукции завода.

— Если сведения окажутся ценными, «хозяин» сообщит о тебе «туда»… и, может быть, пожелает познакомиться лично.

Встреча с «хозяином» произошла, но не так торжественно, как мечтал Мылов. Дождливой ночью, на пустыре, в назначенное время к нему подошел человек, укутанный в плащ с поднятым капюшоном.

Продрогший и вымокший до нитки Мылов с достоинством отрекомендовался и начал перечислять свои заслуги, но «капюшон» оборвал его:

— Учитесь анализировать! Мне нужны конкретные данные о продукции и возможностях завода, а не домыслы. И предупреждаю, никакой самодеятельности, иначе быстро завалитесь.

«Капюшон» объявил ему тайник для письменной связи и растолковал, как работать с шифром.

Кромешная тьма не позволяла Мылову хоть как-то разглядеть человека, державшего, по словам Саввы, в своих руках большую власть над агентурой.

— А с Саввой продолжать встречи? — заикнулся Мылов. — Как мы с ним условились?

— Савва больше ни с кем встречаться не будет, — равнодушно ответил «капюшон».

Мылов вздрогнул и дальше спрашивать не стал.

— Все, — сказал «капюшон». — Идите. Когда понадобитесь, я вас найду. Уходите первым.

С этой ночи сорокового года в анналах фашистской агентуры персона Мылова будет проходить под кличкой «Валет». Валету предназначался совершенно определенный круг действий, завершением которых и кончалась его «карьера», как кончилась «карьера» Саввы.

Но об этом, разумеется, Мылов не подозревал…

В зале вспыхнул свет, и зрители начали подниматься, дружно захлопав сиденьями кресел. Мылов очнулся от своих воспоминаний, туповато огляделся и направился к выходу. Был вечер, тянуло легкой прохладой, и Виктор решил немного прогуляться по городскому парку. Он боялся оставаться один и тянулся туда, где были люди. Одиночество стало особенно непереносимо теперь, после диверсии в литейном цехе. В голову лезли страхи, хотя Мылов и уверял себя, что энкавэдэшникам до него не добраться, а уж до «хозяина» тем более. Однако, как ни старался Виктор убедить себя в этом, а все же время от времени судорожно оглядывался: не шагает ли кто следом.

В парке было малолюдно. Прогуливались с малыми детьми озабоченные женщины и работал один-единственный аттракцион — тир. Только вместо привычных уток и зайцев мишенями служили вырезанные из консервных банок силуэты немецких касок. Возле тира, как водится, вертелись пацаны, и добродушный инвалид — хозяин аттракциона — иногда позволял им бесплатно стрельнуть раз-другой, за что был беспрекословно почитаем ребятней всей округи.

— Заходи, орел, — предложил он Мылову. — Проверь глаз да сноровку. В качестве приза сегодня гвозди выдаю! Гитлеру гроб заколачивать.

Виктор отрицательно покачал головой и для убедительности показал свою плохо действующую левую руку. Еще в техникуме, на практике, дисковой пилой зацепило: хотя и неглубоко, правда, а, видно, какой-то нерв повредился. Зато в армию по этой причине не взяли.

Виктор послонялся еще недолго, выпил пару стаканов воды без газа, но чем-то подкрашенной, и направился к выходу из парка.

Старший представитель ГАУ Лунев, медленно шагая по территории цеха, вспомнил, как тяжко работалось в полную лишений первую военную зиму… Артиллерийский завод был эвакуирован сюда с запада и слился с местным предприятием, но понятие «слился» на первых порах было чисто условным. У нижнеуральских пушкарей самих не хватало места, оборудования, чтобы справляться с растущим каждую неделю заданием по выпуску орудий. Станки и агрегаты зачастую стояли прямо под открытым небом, и люди работали на них в любую погоду.

Ленинградцев поначалу расположили в недостроенном здании театра музыкальной комедии. Здесь они возобновили производство: на ярусах разместили заготовительные участки, а в партере вели сборку. Лунев вспомнил, как готовые пушки на колесах выкатывали в сквер через массивные, с резным орнаментом, парадные двери будущего театра. После, месяца через три, завод перевели в более подходящее помещение: нижнеуральцы в рекордный срок возвели новые заводские корпуса. Правда, в основном, деревянные.

Полковник постоял еще немного у выхода, вспоминая о том, сколько ему, старому военпреду, в то время пришлось пережить сомнений. Производство орудий — дело тонкое, требует специальных знаний, и до войны он привык к тому, что пушки собирают опытные, квалифицированные рабочие. А здесь, на Урале, к станкам и верстакам вместе с вернувшимися на завод пожилыми рабочими встали почти дети. Парнишки и девчонки, заменившие ушедших на фронт отцов и братьев. Лунев первые недели не вылезал из цехов, все проверял, как справляются с тонкой технологией юные оружейники.

Но вскоре, лично приняв первые батареи «сорокапятимиллиметровок» без единого замечания, полковник пришел на отчетно-выборное комсомольское собрание и, сняв фуражку, от души поблагодарил ребят. Комсомольцы ему зааплодировали, а Лунев едва не прослезился.