Виктория Гетто - Волк. Юность.

— Однако… Какой пассаж…

Я смотрю на младшую дочь маркиза. Затем спрашиваю:

— А как же его титул Тайного Владыки?

Женщина бледнеет:

— Откуда вы знаете?!

Молчу, потому что вижу — она испугана не на шутку. Обхожу молчанием её вопрос и говорю совсем не то, что она хочет услышать

— Допустим. Хорошо. Я подумаю. Пока отведите её куда — нибудь. Пусть за не присмотрят, но пока не обижают.

Графиню уводят, и мы остаёмся втроём, я, Марг и Ролло. Несколько минут я раздумываю над письмом — правда, или нет? Действительно дель Сехоро мне сочувствует? Точнее, моему делу? Мне, лично, вряд ли. Скорее всего, старый пройдоха просто почуял, что запахло жареным. И очень сильно. Вот и решил рискнуть. Если что — всегда можно свалить на дочь, на её самостоятельность. Ну а выгорит дело у молодого волка из Парда, всегда можно козырнуть данным письмом. Эх, знать бы, где упасть, так соломки заранее бы подстелил… Соратники почтительно молчат. Не мешают размышлять командиру над глобальными вопросами…

— Ролло, что скажешь?

— Я тут самый молодой. Почему с меня начинаешь, командир?

— Старая традиция. Всегда говорит первым самый младший. Что по возрасту, что по званию. Ну, в нашем случае, по титулу.

Парень вздыхает:

— Как всегда — я… По мне — маркиз дело предлагает.

Тянется к бокалу. Затем наполняет его наттой из термоса, делает большой глоток. И заканчивает мысль:

— Только я бы замок не штурмовал. Просто расстрелял бы его из пушек. Со всеми обитателями.

— Хорошая мысль. Убить всех, а Высочайший на небесах пусть сам разбирается, кто там прав, а кто виноват. Так получается?

Главком кивает:

— Вот чему поражаюсь, командир, как ты умеешь двумя словами выразить идею. Всё просто и понятно.

— Спасибо за доброе слово. Ну а ты, Грам? Твоё мнение?

Тот сопит пару минут, потом изрекает:

— Между маркизом и его коллегами-соправителями особой теплоты никогда не было. Это о многом говорит.

— Верно подметил. Ещё что?

— Ловушка.

— Совершенно верно. Мы обложим замок. А нам в спину ударят. Ну и заодно от свидетелей своего предательства избавится. Я же предательства не прощу?

— Точно сказал, командир!

— И я о том же… Короче, делаем так…

Я подвигаю к себе лист бумаги, пишу на нём пару предложений, затем показываю обоим парням. Те читают, затем кивают головами в знак согласия, а я сую лист в пламя светильника, дожидаюсь момента, пока чистый краешек, горя в воздухе, медленно опадёт пеплом на ковёр, которым застелен пол в шатре. Когда серый клочок вещества застывает, растираю его сапогом. Паранойя, конечно, но лучше, как говорится, перебдеть, чем твоё слово станет известным врагам…

— А что с прочими пленниками?

Грам спохватывается:

— Положили целую кучу венценосной сволочи. С десяток графов, полсотни баронов. Ну и герцога дель Крама до кучи. Последнего еле опознали — снарядом его разорвало. Только по доспехам и поняли, что это он.

— А семьи?

— В лагере. Под усиленной охраной. Почитай, полторы сотни душ, если детишек считать. Простых воинов мало взяли. Около тысячи. Прочие…

Он делает характерный жест, проводя рукой по горлу. Вздыхает:

— А ведь в сущности они и не виноваты. Силой же гнали. Подневольные…

— Если бы подневольно шли, то могли и сбежать. Не по пути, так перед битвой.

— Боятся они, командир… А ну как ты их под горячую руку…

Марг вздыхает. Понятно…

— Я когда простых людей трогал зря? Нет. Так что рядовому воину боятся нечего. Это пусть аристократы боятся. Они стали на сторону Тайных Владык. С них и спрос, вершители судеб…

Презрительно плюю на ни в чём неповинный ковёр. Оба парня вновь согласно кивают головами, словно болванчики из Азиатской Партократии. Пора заканчивать. Встаю, оба приближённых тоже вскакивают.

— Пойдём, глянем, что там у нас за добыча…

Выходим из шатра, и я едва рефлекторно не подаюсь назад, потому что на меня смотрят тысячи глаз — солдаты, свободные от дел, обступили плотным кольцом шатёр и жадно смотрят на меня. Нет, не жадно. С надеждой, облегчением, и — счастьем…

— Живой я, люди! Живой!..

… — Ваше Величество…

Сьере Ушур склоняется в поклоне. Не слишком низком, как раз для человека, знающего себе цену. Я поднимаюсь с кресла, в котором сижу и делаю приглашающий жест:

— Господин министр финансов, прошу вас…

Мужчина садится, смотрит на меня очень внимательно, затем вдруг улыбается, спокойно и радушно:

— Я рад, Атти, что мы понимаем друг друга с полуслова. Значит, отныне Фиори становится королевством?

— Совершенно верно, сьере. И никак иначе. Вина? Или натты?

— Натты, если можно, ваше величество.

Машу рукой в знак протеста:

— Для вас, сьере, Аттти. Естественно, когда мы наедине.

Звоню в колокольчик, симпатичная служаночка приносит нам уже готовый горячий напиток. Ну а поскольку повара у меня выше всяких похвал, то пару минут мы просто наслаждаемся напитком. Отдав ему должное, вновь завязывается разговор, и начинает его сьере Ушур:

— Значит, вы предлагаете мне должность казначея?

— Министра финансов, дорогой мой друг. Министра. Это значит…

Купец машет рукой:

— Атти…

Улыбаюсь:

— Да уж, кому бы объяснять, но не вам… Но будет кое — что новое.

Сьере настораживается:

— Кроме денег вам придётся заниматься ещё и кое-чем иным… К примеру, финансированием строительства, внешней торговлей, нашими исследованиями других стран и континентов. Думаю, это немногим отличается от того, чем уважаемый купец зарабатывал на жизнь раньше. Правда, масштабы меняются.

— Это верно…

Мой друг вздыхает. Делает большой глоток из кружки.

— У вас всегда найдётся нечто неожиданное, Атти…

— Опять на вы, сьере?

Он пожимает плечами:

— А как мне обращаться к тому, кто вскоре станет властелином Фиори?

— Мало стать. Надо ещё удержать власть.

Острый взгляд из — под мохнатых ресниц:

— Я, лично, в этом не сомневаюсь. За пять лет из нищего баронства создать сказочную страну, куда стремиться попасть на постоянное жительство не только серв, но даже многие благородные лорды не из последних… И даже не только из Фиори… Атти, что у вас припрятано в кармане? Я не вижу в вас ни капли сомнения в победе. А как же остальные лорды? Вы не боитесь?

Отрицательно качаю головой:

— Думаю, через год, максимум два года, всё Фиори станет одним государством. А дальше будет видно. Ну а армия… Если она находится за стеной, которую невозможно преодолеть, то разве такая армия страшна?

— Надеетесь отсидеться в Парда, построив цепь крепостей? Нереально. Времени осталось совсем немного…

— И потерять Эстори и Лари, промышленное и продовольственное сердце графства? Я никогда не пойду на это. Вы же знаете, сьере, что я умею считать деньги не хуже вашего.