Виктория Гетто - Волк. Юность.

— Ма! Прекрати! Она не исчадие ада! Эта… Женщина, точнее, девушка, просто несчастная, переболевшая Биномом Ньютона. Поэтому так и выглядит!

И тут же рявкаю саури, естественно, на русском:

— Хватит дурить! Ты пугаешь мою маму!

Неожиданно для меня, Ооли послушно замолкает. И… Я едва успеваю захлопнуть изумлённо отпавшую челюсть — саури смущённо улыбается досе Аруанн. На самом деле смущённо. Я же вижу… И, естественно, что моя добросердечная матушка тут же тает, напускаясь на меня:

— Атти, так это последствия болезни?

Лгать противно, но приходится:

— Да, мама. Из-за этого её тело стало таким.

— Безобразие, почему ты издеваешься над бедняжкой?! Её и так наказал Высочайший, тебе этого мало?

Ну не читать же мне лекцию о взаимоотношениях между двумя видами разумных? Поэтому молчу. Мама, между тем, задумчиво произносит, глядя на содержимое клетки:

— Я, конечно, понимаю, что преступница должна быть наказана. Но её хотя бы можно помыть?

Мгновенно прикидываю варианты. Увы, моя мама, когда хочет, может быть ужасно упрямой… Так что придётся, пожалуй… Согласиться… Согласно киваю в знак согласия.

— Хорошо. Можете взять её в баню. Но потом я отправлю её в темницу.

Матушка на мгновение озаряется своей столь любимой мною улыбкой, затем снова спрашивает:

— Я вижу, что ты знаешь её речь?

— Да, мама.

— Тогда скажи, чтобы слушалась меня.

Обречённо говорю с любопытством смотрящей на досу Аруанн Ооли:

— Слушай, саури, моя мама — очень добрая женщина. Она хочет помыть тебя в бане.

Та просто молчит, и я не выдерживаю:

— Ты же хочешь вымыться?

Ушастая кивает.

— Тогда веди себя хорошо и будь послушной. Иначе у тебя будут крупные неприятности.

Снова кивок. Хорошо, что этот жест у нас, в смысле, обоих рас, одинаковый… И тут раздаётся её красивый голос, опять на русском, без малейшего акцента:

— Даю слово…

Сзади раздаётся голос Мауры:

— А где Юрика?

— Да, где доса дель Рахи?

Присоединяется к вопросу мама.

— Осталась отдохнуть у Аланы. Вернётся через неделю. Она очень устала.

— А, понятно.

Тянет матушка, удовлетворённая таким ответом. Краем глаза вижу, что личико Мауры озаряется едва заметной довольной улыбкой. Эх, баронесса, тебе тоже ничего не светит, поверь, как бы ты не пыталась… Между тем обоз вползает в ворота Парда, где сервы сразу принимаются за разгрузку саней. Первые возчики, кто освободился от груза, уже спешат вернуться в свои селения…

Как же хорошо побывать в настоящей бане после долгого перерыва! Нет, ну, я, конечно, мылся в дороге. Особенно, когда стояли лагерем возле кораблей в долине горячих источников. Но потом то — две недели пути, когда торопились в Парда изо всех сил, и человеческих, и лошадиных. Так что сейчас я просто блаженствую! Чистый, свежевымытый, в практически стерильном льняном лёгком костюме из просторных свободных шаровар и футболки без рукавов. Удобно расположившись на диване комнаты отдыха с кружкой горячей ароматной натты в одной руке, и пышной сладкой плюшкой, которая просто тает во рту, в другой. Благодать! Чувствую в себе этакую лёгкую истому. Но мне это очень нравится. Так хорошо… А вот и мои дамы! Открывается дверь, и на пороге появляется моя мама. В лёгком светлом халате до колен, с открытыми руками и вырезом на груди. Ну, не очень большим, разумеется. У Мауры тот куда смелее… Она идёт второй. А это кто ещё с ними? Ооли?! Чистенькая, пахнущая вкусно цветами и свежей водой, с распущенными свободно седого цвета блестящими волосами, едва не касающимися пола. В таком же откровенном халате, как и остальные. Да они что, с ума сошли? Мои тётеньки?! Саури — и без оков! С трудом удерживаюсь, чтобы не сорваться с места. Между тем матушка и её наперсница устраиваются на диванчике напротив меня, так же тянутся к чайнику с наттой, а ушастенькая с любопытством осматривается вокруг, потом вдруг решительно опускает свой аккуратный задик возле меня. И мало того — поджимает ноги, натягивая на них короткие полы халатика и приваливается к моему боку. Счастливо вздыхает, потом ухватывает выпечку с блюда и аккуратно ест. Да что за… Я не верю своим глазам, но вот же она. Рядышком. Её головка на моем плече, в руках — сладкая плюшка. И улыбка собственницы на тонком личике. Ничего не понимаю…

— Налей и мне, пожалуйста, милый…

…Я узнаю этот голос. У саури что, мозги вывернулись набекрень, от сидения в клетке?! Но руки помимо моей воли тянутся к начищенному чайнику, и я наполняю кружку напитком. Ооли осторожно берёт напиток, делает глоток на пробу, потом довольно вздыхает, и снова принимается за свою плюшку. Потом бархатным голоском произносит:

— Вкусно! Спасибо…

— Что она сказала?

Матушка смотрит на меня с любопытством. Приходится перевести:

— Благодарит за угощение.

Доса Аруанн не менее счастливо, чем только что саури, улыбается в ответ девчонке:

— Не за что. Я рада, что ей понравилось.

Чисто на автомате перевожу для саури слова мамы. Та… Краснеет… Да что происходит то?! Небо упало на землю? Или солнце стало квадратным?! Между тем матушка на этот раз обращается ко мне:

— Расскажи подробнее как съездил?

— Нормально. Лучше, чем могло быть, но хуже, чем ожидал.

— Это как?

Мама не понимает моего юмора. Приходится пояснить:

— За один раз всё вывезти оказалось нереально. Взяли самое важное, и то, что смогли погрузить. Многое из найденного, настолько тяжело, что даже все вместе мы бы не смогли даже пошевелить. Нужно больше людей, больше лошадей, и механизмы, увеличивающие силу человека. Хотя бы блоки…

— Жаль. Очень жаль…

Вздыхает матушка. Потом задаёт новый вопрос:

— А что ты вообще привёз? Я видела много одинаковых сундуков…

— Контейнеров. Так они называются…

И я перечисляю, что находится в этих громадных кубах, которые мы с превеликим трудом затаскивали на сани. Неожиданно для себя я увлекаюсь, а матушка и Маура сидят, приоткрыв рты и с горящими глазами слушают мой рассказ. Даже про саури, привалившуюся к своему боку, забыл. Машинально опускаю руку на её плечико, взъерошиваю пушистые волосы, в ответ — довольное урчание. Словно мурлычет большая кошка. Сытая и довольная…

— В общем, остальное вы видели. Сейчас сервы всё разгрузят, завтра приедет Вольха, заберёт инструменты. До своего отъезда хочу успеть сделать главные станки на мануфактуры. Ну а когда вернусь…

На моё лицо набегает зловещая ухмылка:

— …сочтусь с теми, кто меня так хорошо подставил…

Чувствую, как мягкая ладошка устраивается у меня на боку, скользнув под ткань моей рубашки, какого… И тут соображаю, что это — саури… Саури?! Саури?!! Девчонка устроила свою голову у меня на коленях, сама спокойно вытянулась на диванчике, её ладошка мягко гладит мою кожу, а сам я ласкаю её шею под пушистыми, уже высохшими удивительно приятными на ощупь волосами… Ооли ведёт себя так, словно мы очень близки друг другу, словно любовники, или супруги… И тут матушка изрекает: