Андрей Ливадный - Запрещенный контакт

Логрианин стушевался. Его шеи изогнулись, головы теперь смотрели в разные стороны, упорно отворачиваясь от Кречетова.

– Мы не экспансивны. Ты не понимаешь суть нашей психологии, адмирал! Логрис – вот истинная среда обитания. Безопасная. Комфортная. И только безумцы, проповедовавшие идеи Возрождения, хотели бренного бытия. Но и они быстро насытились! Система Ожерелье – их проект. Их попытка достичь компромисса между желанием жить в телесных оболочках и нежеланием контактировать с другими цивилизациями!

– Вот как? Первый Мир – это эквивалент рая в понимании логриан? Планета, недоступная для других?

– Таков был замысел. Вы называете систему «транспортным узлом», не понимая, что порталы и все с ними связанное, – это явления временные. Мы не умели созидать биосферы. Для их формирования нам требовались готовые экосистемы. Были нужны ресурсы. По окончании строительства большинство гипертоннелей были бы закрыты.

– Но ситуация изменилась. Я пытаюсь понять, что заблокировало древние личности?

Логрианин привстал, его ногощупальца напряглись, шеи вытянулись, в результате рост Го-Лоита стал сравним с человеческим, обе головы сверлили Кречетова недобрыми взглядами.

– Ты еще не насытился информацией?

– Ответь на вопрос.

– Не знаю. Мы в замешательстве.

– Быть может, они создали какую-то необычную структуру? – настаивал адмирал. – По логике, поверхность Первого Мира должна быть буквально усеяна лограми. Но в действительности все иначе. Кристаллы находят редко. Что, если логры задействованы, а связь с ними невозможна из-за процесса накопления энергии неким сформированным ими устройством?

– Адмирал, мы дали тебе гарантии. Показали наши истоки. Всякому терпению и приязненному отношению есть предел! Хочешь совет? Уходите из системы Ожерелье. Покиньте Первый Мир. Заберите с собой тех несчастных, что влачат жалкое существование среди руин. Не ищите все новых и новых проблем. Возможно, вскоре вы дорастете до понимания, что некоторые двери лучше не открывать. Что даст вам контакт с другими цивилизациями из иных Вселенных? Он никогда не должен состояться по природе мироздания!

– Ты так и не ответил на вопрос. Что означает эта командная последовательность? – Кречетов указал на изображение.

– Путь к истине. Древний символ, означающий мудрость. А теперь уходи. Наш разговор закончен. Мы, – Го-Лоит снова привстал, – поставим вопрос об эвакуации системы Ожерелье.

– Совет Безопасности не пойдет на такой шаг. Что бы вы ни планировали в прошлом, для нас Первый Мир – это транспортный узел. Бесценная возможность двигаться дальше, изучать иные миры.

– Посмотрим, – прошипел логрианин.

Связь внезапно прервалась.

Некоторое время Кречетов сидел в кресле, приходя в себя после состоявшегося разговора, пытаясь запомнить и удержать в памяти подробности увиденного.

«А Го-Лоит проговорился, и не раз, – подумал адмирал. – Испугался, что мы найдем систему управления Смещением».

Он снял защиту, по привычке затребовал отчеты служб.

Первая же строка заставила Кречетова с досадой ударить кулаком по мягкому подлокотнику кресла.

Райбек Дениэл сбежал! Воспользовался тем, что дежурная смена мнемоников была задействована на защите канала гиперсферной частоты! Угнал ГП-модуль!

– Отслеживайте его траекторию! – распорядился адмирал. – Связь с Первым Миром, немедленно!

Первый Мир. Лагерь храмовников.

Спустя неделю после крушения «Х-страйкера»

Дни пролетали незаметно.

Никита не смирился со своим положением, но понемногу свыкся с ним. По утрам он просыпался рано, до зари, умывался студеной водой во дворе строящегося укрепления, съедал припасенную с вечера корку черствого хлеба, и, прихватив трофейную «АРГ-8», уходил из расположения храмовников, поднимаясь по лесистому склону до уровня невысокого перевала.

Там, на небольшой поляне, с которой открывался вид на окрестности, он садился на замшелый валун и погружался в мысли, ощущения, – вдыхал стылый предрассветный воздух, слушал сонный шелест листвы, внимал звукам леса, крикам ночных животных и птиц, словно учился жить заново, ведь все привычное осталось в ином пространственном измерении.

Он мог в любой из дней покинуть лагерь, однако не видел пути, которым должен следовать. Откровенная, враждебная чуждость окружающего мира не являлась препятствием для решительного поступка, но где его цель? Возвращаться к разбившемуся «Х-страйкеру» бесполезно. Теперь он понимал, даже отремонтировав машину, покинуть систему Ожерелье не выйдет. Отсюда открывался лишь путь в неведомое, через один из древних порталов. Слушая разговоры, постоянно ведя собственные наблюдения, он узнал, что множество невидимых глазу энергетических потоков вертикалей гиперсферы скользят над самой поверхностью планеты. Некоторые из них случайным образом совмещаются с древними логрианскими устройствами, и тогда на несколько минут открывается возможность шагнуть сквозь пространство и время.

«Нет», – он покачал головой в ответ навязчивым мыслям. Такую попытку даже безумием не назовешь. Куда выведет энергетический поток? На одну из безвоздушных планет Ожерелья? Или в иной галактический предел, где никогда не ступала нога человека?

С равной долей вероятности можно предположить любой исход. Из скупых пояснений Казимира он понял: только в период Смещения порталы равнины связаны с определенными мирами, где в древности побывали логриане. Расположение устройств неслучайно, как неслучаен градус поворота планет Ожерелья.

«Вне рамок катастрофического явления шанс на адекватную работу древней транспортной системы один на миллион. Шагнуть из огня в полымя, как говорили предки, всегда успею».

Утренние размышления несли и другой оттенок. Помимо тревог и порывистых желаний, Никита поневоле вспоминал прожитое, сравнивал свои сегодняшние возможности с утраченным технологическим могуществом.

Его рассудок страдал от постоянного информационного голода, словно Вселенная захлопнула перед диспейсером все двери, содрала техногенную кожу, оставив лишь способы восприятия, присущие человеку, вернула его к утраченным истокам.

Поначалу такое положение сводило с ума. Он будто ослеп. Любой шорох ночного леса бил по нервам, распалял воображение, заставлял пальцы впиваться в волокончатый приклад «АРГ-8», нелепо озираться, в попытке определить, птица ли это, мелкий зверек или опасный хищник?

Утренние прогулки стали для Никиты серьезным испытанием. Пустующие гнезда имплантов превратили его в калеку и параноика, но постепенно тревога мельчала, а в сознание вкрадывались иные нотки размышлений.