Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда

«Однажды мы разогреем скалы атомной энергией, размелем их в прах и окутаем Ганимед атмосферой. И тогда этот мир зазеленеет и станет второй Землей!» Эти бравые заявления энтузиастов освоения Юпитера казались пустой похвальбой, но даже иронически настроенный Фрэзер понимал, что это не так. Система Юпитера была неисчерпаемой кладовой научной информации, что означало: поселения колонистов нужно строить всерьез и надолго. Но это, в свою очередь, привлекло в систему множество инженеров и техников, специалистов по системам жизнеобеспечения. Конечно же, многие из них прилетели на луны Юпитера с женами. Затем возникла проблема добычи металлов — возить материалы с Земли было слишком дорого, да и транспорты не могли приходить слишком часто. На Ганимеде и на Ио как грибы стали расти многочисленные шахты. Шаг за шагом колония быстро разрасталась, крепла, становилась все более независимой от Земли. Почему бы ей действительно со временем не превратиться в цветущий сад?

— Что с вами, Марк? — спросила Лоррейн.

Фрэзер отвлекся от своих размышлений и смущенно ответил:

— Так, что-то размечтался… Не хочется думать о плохом, Лори. «Вега» прилетела и скоро улетит, так что все, скорее всего, обойдется. Но вот у Теора дела похуже. Если его племя будет изгнано с побережья, то наша работа по установлению контактов с юпитерианами за последние лет двадцать пойдет прахом. Вот это действительно серьезно!

Они вошли в кессонную камеру и стали ждать, пока поднимется давление. Затем с облегчением сняли шлемы.

— А ведь для вас Теор — это больше, чем часть научной проблемы, — неожиданно сказала Лоррейн. — Мне кажется, что вы относитесь к нему лучше, чем ко многим людям.

Фрэзер недоуменно взглянул на девушку. Она была крупной блондинкой, с прекрасной фигурой, способной заворожить любого мужчину, но лицо ее было невыразительным. Лоррейн ему нравилась, и даже ее радикальные политические взгляды не портили их отношений. Эта девушка обладала прекрасным чувством юмора, умела прекрасно использовать часы отдыха. До революции на Земле она была главной заводилой в городе, ни одна вечеринка не обходилась без ее активного участия. Но в целом Фрэзер мало знал о Лоррейн, она не очень любила рассказывать о своем прошлом.

«Черт побери, что она хотела сказать?» — озадаченно подумал Фрэзер, но вслух еще раз повторил:

— Не переживайте вы так из-за этой «Веги», Лори. Поверьте, все обойдется. Спасибо, что встретили меня. Если вас не затруднит, позвоните моей жене и предупредите, что я задержусь на полчаса. Хочу немедленно связаться с Теором. Бог знает, что у него там стряслось…

Он сел перед микрофоном и положил руки на панель управления передатчиком, нацеленным на Юпитер.

— Теор, это Марк, — сказал он, но не по-английски, не на языке наярров, поскольку ни земляне, ни юпитериане не могли воспроизвести своим речевым аппаратом все звуки чужого языка.

Речь наярров представляла собой невероятное сочетание кваканья, хрюканья и свиста, поэтому для общения использовался созданный лучшими лингвистами Земли общий язык, являющийся лишь грубой аппроксимацией языка юпитериан. Теор не без труда научился говорить на нем, а вот Фрэзеру удалось овладеть им лишь после многих месяцев упорного труда.

— Ты слышишь меня?

Его слова преобразовывались в набор электронных импульсов, которые поступали в приемное устройство главного передатчика, расположенного в нескольких милях от Авроры. Отсюда их выстреливали в виде информационных пакетов на ближайший из трех релейных спутников, вращавшихся вокруг Юпитера. Там, в специальном преобразователе электрические сигналы превращались в поток нейтрино. Невидимый, неосязаемый луч широким конусом посылался на Юпитер со скоростью, чуть меньшей скорости света. Его ширина была соизмерима с диаметром громадной планеты. Практически беспрепятственно пронизав ее толщу, луч уходил в глубины космоса. Ни могучие магнитные бури, ни мощное гравитационное поле не могло существенно исказить переданную информацию, тогда как у радиолуча не было шансов пройти даже верхний слой атмосферы. На поверхности Юпитера располагался приемник, некогда доставленный автоматической ракетой. Он вновь преобразовывал нейтринный сигнал в радиоимпульсы и посылал их узким лучом с помощью радиоприцела в четырехдюймовый диск, который носил Теор, сын вождя племени наярров.

Потребовались усилия нескольких поколений лучших ученых Земли, чтобы создать устойчивую связь с обитателями далекой планеты. Но вслед за техническими трудностями возникли проблемы совсем иного рода…

— Теор? Почему ты не отвечаешь?

«Черт побери, да не умер ли он? — с внезапной тревогой подумал Фрэзер. — Теор должен слышать меня, ведь он всегда носил диск на шее…»

Фрэзер достал из кармана старую трубку и, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, стал не спеша набивать ее табаком. Сейчас он не думал о том, что кисет опустеет окончательно и до прихода следующего транспорта с Земли ему придется несладко.

А в это время в тысячах миль от него, в полной темноте, в которой человеческий глаз ничего не смог бы разглядеть, другая рука потянулась к кнопке переговорного диска. Юпйтери-анин спросил:

— Это ты, Марк?

Через минуту эти слова дошли до Ганимеда. Фрэзер вздрогнул и едва не выронил трубку.

— Да, это я. Надеюсь, не потревожил тебя в неурочный час, друг?

Последовала пауза, в течение которой Фрэзер постарался привести свои нервы в порядок. «Что-то я слишком близко к сердцу принимаю все, что происходит с наяррами, — подумал он. — Теор, конечно, очень симпатичный, умный парень, и мне будет жаль, если враги изгонят его племя с побережья. Это здорово повредит нашему проекту — ведь приемник-то останется в Доме Оракула. Придется вновь устанавливать контакты с новыми обитателями тех мест, а это займет долгие месяцы, если не годы. Но с другой стороны — так ли уж это важно для меня? Юпитер более чужой для меня, чем сама преисподняя…»

— Нет, ты не потревожил меня, — ответил Теор. — Правда, сейчас у нас ночь, и мое сознание должно было затуманиться, но я настолько встревожен происходящим, что мне не до сна. Хорошо, что ты связался со мной, друг. Мое племя очень нуждается в твоей помощи.

— Чем я могу помочь?

Фрэзер почувствовал растущую тревогу. Он долгие годы общался с Теором, и хотя юпитериане физически отличались от человека более, чем, скажем, медузы, это существо было ему ближе многих друзей.

— Я долго втолковывал своим соплеменникам, кто вы и что может дать наше общение, но они не желали меня понять, — после минутной паузы сообщил Теор. — Сейчас же, когда над нами нависла смертельная угроза, они стали куда сообразительней. Каждый фермер теперь знает, что существо с небес спасет нас.