Альфред Ван Вогт - Вечный бой

Прошли секунды, очень много долгих секунд. Слейд тихо произнес:

— Может, хватит?

Некоторое время шприц оставался неподвижен; не было слышно ни звука. Наконец рука со шприцем дрогнула от удивления.

Слейд начал понимать. Только теперь он внимательно посмотрел на саму руку. Хотя было довольно трудно разглядеть что-либо в отраженном свете тоненького лучика, Слейд все же разглядел, что…

Разумеется, это была женская рука. Слейд вздохнул, поглядев на нее. Вот еще одно доказательство того, что сознание создает собственные иллюзии. Он, у которого уже был такой большой опыт обращения с реальностью, что само присутствие его в мире трехглазых являлось неоспоримым свидетельством превосходства сознания над материей, и то все еще продолжал обманываться.

Он понял, что сделал преждевременный вывод. К нему в комнату пришла не Амор. На первый взгляд, он не заметил ничего необычного. А теперь все прояснилось.

Рука-то женская, да только морщинистая. И совсем не молодая. Как он только мог перепутать ее, пусть даже и при плохом освещении — было загадкой.

Это была таинственная Калдра, Калдра Планировщица, Калдра, которая сейчас явно решила перестать поститься. Слейд понял, что присутствует при личной трагедии. Женщина, которую пристрастие к крови когда-то чуть не погубило, снова пила кровь.

Слейд почувствовал, как шприц потихоньку вытащили из вены. Лучик погас. Пауза. Затем послышался звук густой жидкости, стекающей в какую-то емкость, после чего снова настала тишина.

Слейд представил себе, как рука медленно подносит чашку к шамкающим губам. Его расчет оказался точен. Когда в его воображении рука достигла губ, послышались глотки.

От этого звука Слейда чуть не затошнило. Но одновременно он почувствовал и жалость. Правда, жалость исчезла, как только постели снова коснулись пальцы. Слейд подумал, нахмурясь: еще?

Но вдруг лямки перестали сдавливать грудь и руки. Послышалось шарканье шагов, направляющихся к двери, которая затем тихо затворилась.

Настала тишина. Вскоре Слейд уснул. Когда он проснулся, рот ему зажимала огромная лапа, а над ним стоял какой-то зверь размером с медведя, мордой странно напоминающий кота. Фонари в руках заполнивших комнату людей в форме освещали его сильное косматое тело.

Слейда крепко держали за руки и за ноги. Он с ужасом заметил, что в коридоре перед спальней тоже толпятся люди.

Зверь убрал с его лица свою огромную лапу. Слейда подняли и понесли. В гостиной горел свет.

Слейд увидел лежавшую лицом вниз на полу Калдру; в ее спину по самую рукоять был всажен нож.

У Слейда от ужаса перехватило дыхание. Амор! Что с Амор?

Эта мысль, вероятно, и совершила чудесную метаморфозу. Пол под ним исчез, словно его и не было. Слейд упал с высоты примерно пятнадцати футов и больно ударился спиной о что-то твердое. С минуту он пролежал оглушенный. Потом начал что-то понимать.

Слейд осторожно приподнялся, царапая ладони о замерзшую стерню пшеницы. Примерно в двух милях западнее на фоне ночного неба ярко светилось зарево огней города Смайлза. Слейд направился к зернохранилищу, у которого оставил свою машину. Она все еще стояла там, с выключенным мотором и без огней.

Слейд подождал несколько минут, но Лиар не было и в помине. Хотя Слейд очень устал, он вел машину весь остаток ночи и часть утра. В 11:00 он свернул к своему дому.

В почтовом ящике лежало письмо, надписанное знакомым, похожим на мужской почерком Лиар. Нахмурясь, Слейд посмотрел на письмо, затем вскрыл его. Там было написано:

Дорогой Майкл Слейд!

Теперь ты все знаешь. Ты видел Нейз и тебе, наверное, интересно, почему ничего не произошло тогда, когда истекли ров-по двадцать четыре часа. Ты мог бы вернуться только по истечении этого срока и то только после того, как получил бы достаточно сильное потрясение.

Таким шоком, конечно, стал момент, когда одна из женщин вошла и попыталась взять у тебя кровь. Сожалею, что пришлось спровоцировать такую ситуацию, но другого способа не было.

Жаль также, что мне пришлось заставить группу в Нейзе поверить, что мы будем атаковать башню. Они не представляют, с каким человеком пытаются бороться. Все их планы против бессмертного Джиана обречены на провал. Их неспособность понять характер и силу врага доказывает то поразительное легковерие, с которым они вообразили, что барьер можно разрушить при помощи удара так называемым разборщиком, установленным на выступе на девятнадцатом этаже центральной башни Джиана.

Никакого разборщика не существует, а выступ на башне — это излучатель. Джиана можно победить лишь ударом в самое сердце его цитадели. И этот удар невозможен без твоей помощи. На этот раз ты должен прийти сам, так как устройство, которым я воспользовалась у зернохранилища, производит лишь временное действие.

Долго не выжидай.

Днем Слейд читал и не выходил за пределы своего двора. Ночью же, надвинув на третий глаз шляпу и спрятав лицо в воротник пальто, он отправлялся гулять по холодным улицам. Постепенно лихорадка спала, и воспоминания о происшедшем стали вызывать у него лишь грустный смех.

Я не из того теста, решил он, из которого делают героев. И мне совсем не хочется, чтобы меня убили на войне между Нейзом и кораблем.

Лучше приспособиться к жизни на этой Земле.

Это почти окончательное решение со временем позволило Слейду отнестись к письму менее эмоционально, чем при первом прочтении. Читать письмо через три недели, когда его губы уже не сжимались от злости из-за того, что Лиар безжалостно зашвырнула его в Нейз и таким образом вызвала жестокую гибель Амор и Калдры, оказалось интереснее, чем он ожидал.

Письмо уже не раздражало его как раньше. И в нем определенно не чувствовалось командного тона, которого он почему-то ожидал от Лиар. Вдобавок ее откровенное признание в том, что без его помощи не обойтись, очень смягчило Слейда.

Слейду также немного польстило то, что она его недооценила. Ее предположение о потрясении, необходимом для возвращения на Землю, оказалось неверным. То, что Калдра пришла за кровью, лишь слегка пощекотало ему нервы. По-настоящему подействовали на него вид ее мертвого тела и воображаемая картина убитой таким же образом Амор.

Через три недели Слейд почувствовал, что стал безразличен к пережитым потрясениям. Калдра и Амор стали казаться ему чуть ли не плодом воображения. Слейд понял, что опасное состояние души миновало, как только заметил, что может с юмором думать о своем порыве предложить Амор выйти за него замуж.

Он не испытывал презрения к чувствам, вызванным у него девушкой. Они были в природе человека, более того, он подумывал, а не жениться ли ему снова прямо здесь, на Земле. Если он сумеет убедить Мириам вернуться и она снова станет жить с ним, это будет важным событием, которое в определенном смысле гарантирует его от неожиданного порыва ринуться на другой уровень существования.