Сергей Галихин - Русская фантастика 2009

Майор сел в кресло, устроился поудобнее, взял в руки первый лист, чуть вскинул правую бровь и погрузился в чтение. Вскинутая бровь, пожалуй, была единственной реакцией русского десантника на документы, способные взорвать правительство любой страны.

Пока Ефремов читал, Олланд стоял у окна и молча смотрел на ночной Пешковец. Теперь Олланд понимал: ашато-имлинскими переговорами войну в Пешковеце остановить нельзя. Они ее не начинали. Она была спровоцирована с самого начала. Просчитана и спровоцирована.

— Ну что же, — сказал Ефремов, поудобнее усаживаясь в кресле. — Именно об этом я вас спрашивал две недели назад. Если у меня и были некоторые сомнения, то теперь их нет. В городе действительно действует группа киберов. Сколько их, я не знаю, но знаю, что они есть. Сканер на площади, убийца полицейских, почерк при некоторых налетах ашатов… — Майор указал на бумаги. — Вы проверили подлинность?

— Проверил. Насколько это можно сделать из Пешковеца. О каком почерке вы говорите?

— Помните налет на «Серебряную Луну»? В гостинице орудовали ашаты, но труп во дворе… Это был часовой. По характеру раны могу утверждать, что это сделал не человек. Точный бросок ножом штурмовика, да еще с такой силой… Это практически невозможно. У черного хода труп с перерезанным горлом…

— В ту ночь многим перерезали горло.

— Этот человек не просто беженец. Он был в униформе, с оружием в руках, лежал возле пульта наблюдения. Его убили, когда он уже оценил ситуацию и, готовый дать бой, ждал нападения. Но он ждал нападения б лоб, а убийца пришел со спины. Трупы на лестнице… Получается, что кто-то снял часовых, расчистил ашатам дорогу и ретировался. Дальше ашаты, как обычно, устроили бойню. Вот вам и «поддержка специальных мероприятий».

— Вы настаиваете на эвакуации?

— Вам решать, — майор пожал плечами. — Прямой угрозы я пока что не вижу. Одно нападение с участием кибера, пусть показательное, мы отбили. Конечно, лучше было бы взять кибера живым или мертвым.

— Но ведь его невозможно убить.

— Отчего же, — Ефремов искренне удивился. — Кибер обладает повышенной живучестью, а не бессмертием. Он зорче видит, лучше слышит, быстрее передвигается, точнее стреляет, соображает почти со скоростью компьютера и принимает оптимальное решение. В остальном он человек. У него есть голова, которая разлетится как спелый арбуз, если по ней ударить палкой. Если, конечно, череп не заменен титановым дубликатом. У него есть сердце, которое остановится, если в него всадить нож. Если, конечно, оно не подключено к кардиостимулятору. В конце концов, его можно в клочья разнести гранатой, если, конечно, он позволит подойти к нему достаточно близко.

Олланд снова отвернулся к окну. Так дальше продолжаться не может. Ситуация безвыходная. Пешковецкий узел нельзя развязать. Его можно только разрубить. Эта мысль уже несколько дней не давала Олланду покоя, но сейчас он утвердился в ней окончательно.

— Я так понимаю, что ваши планы как наблюдателя несколько меняются, — сказал Ефремов.

Герхард повернулся и, обхватив себя за локти, присел на подоконник.

— Скажите, майор, как вы думаете, в Пешковеце есть русские разведчики?

— А как же, — Ефремов как будто даже обиделся. — Зона боевых действий…

— Вы сможете связаться со своим командованием и попросить встречи с резидентом?

— Думаю, что да.

Олланд встал с подоконника и в задумчивости прошелся по кабинету.

— Что вы собираетесь делать? — спросил майор, хотя, похоже, он уже знал ответ.

Если Олланд разнюхал про тайную операцию Министерства обороны, его не оставят в живых. В этой ситуации просить убежища в России не просто логично, но и разумно. Однако напрямую сейчас этого сделать нельзя. Нужен хитрый ход.

— Вы никогда не задумывались, — сказал Олланд, — почему во время холодной войны американские ученые или просто служащие, имеющие доступ к ядерным секретам, передавали информацию о ядерном оружии русским? Чаще всего, заметьте, бесплатно.

— Наверное, они считали, что, если будет существовать баланс сил, ни у одной из сторон не возникнет возможности уничтожить другую, оставшись при этом безнаказанной. Как ни странно, для сдерживания была необходима гарантированная вероятность взаимного уничтожения.

— Они действительно видели в этом гарантию. Когда человек знает, что его смогут достать даже из могилы, он делает меньше глупостей. Если все, что мы видим в Пешковеце, опыты военных, то я думаю, они подпадают под статью «Преступление против человечества». Я верю в Бога, поэтому не боюсь умереть. Но я боюсь, что эта информация растворится в воздухе и виновные останутся безнаказанными. Конечно, информация нуждается в детальной проверке, но у меня уже набралось некоторое количество документов, которые мне хотелось бы сохранить при любых обстоятельствах. Если ваше руководство даст «добро», я готов передать вам копии материалов. Ничего не поделаешь — когда тебя не хочет слушать твоя страна, приходится говорить с миром.

Ефремов ответил не сразу.

— Не боитесь, что мы используем ваши сведения для банального шантажа, когда нам будет необходимо надавить на ваше правительство?

— Главное, чтобы информация не исчезла вместе со мной. А что знают двое, знает и свинья. Так что шантаж не получится.

16 августа

21 час 10 минут

Весь день Герхард сидел в гостинице и перебирал документы: справки городской администрации, служебные записки, бытовые доносы ашатов и имлинов друг на друга. Читал полицейские протоколы, вырезки из газет, смотрел видеозаписи теленовостей полугодичной давности. Он отменил встречу с представителями организации «Врачи без границ», не поехал в мэрию на собрание городского совета, отказался дать интервью CNN. Он даже не поехал на место очередного взрыва рейсового автобуса. И не потому, что Герхарду была безразлична смерть людей. Просто он понял, что ничем не сможет помочь. Ни им, ни тем, кого убьют завтра…

«Что было вначале? — откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники, сам себя спрашивал Олланд и сам же себе отвечал: — Вначале была обычная политическая склока. Ничего экстраординарного. Через несколько недель в Министерстве обороны появился рапорт, подписанный оперативным псевдонимом, содержащий информацию о некоем абстрактном городе, в котором складывается благоприятная ситуация для проведения акции «Миротворец». Почти сразу же весьма известный европейский политик пристыдил виновников назревающего конфликта, пригрозил безрадостными перспективами и предложил как можно скорее найти консенсус. Политические игроки местного масштаба оценили ситуацию в нужном для акции ключе и, имея в виду свои интересы, ввязались в игру. Все абстрактно, все размыто…