Вад Капустин - Посланник Внеземелья

Пожалуй, с сообщением о вмешательстве в дело третьей силы не стоило спешить.

Отключив дальсвязь, Егор бросил рассеянный взгляд на центральную страничку информатора. Потом, приглядевшись, перечитал бегущую строку.

Внимание детектива привлекло короткое официальное сообщение: «Бизнесмен Евгений Голицын, обвиненный в убийстве собственного отца, Марка, по делу „Сады в пустыне“ полностью оправдан марсианской фемидой и освобожден из-под стражи. Ответственность за убийство взяла на себя община марсианских аборигенов». Егор машинально нажал на ссылку и, неверяще, прочитал броские заголовки статей: «Убийство из самозащиты». «Сады в пустыне» — попытка массового геноцида. «Марсиане защищают пустыни от терраформирования, убивая руководителя проекта». «Освобожденный бизнесмен обещает поддержать борьбу аборигенов против преступных планов земных экспансионистов». «Идейные убийцы намереваются искать поддержки галактического сообщества!».

А вот и разгадка. Егор ни на мгновение не усомнился в результатах расследования. Никто из аборигенов не имел доступа в офис руководителя проекта. Никому из чужаков старший Голицын не доверился бы настолько, чтобы позволить снять с себя защитные браслеты. И неопровержимые улики доказывали, что он был убит именно в офисе, а затем доставлен в пустыню. Однако, следователи марсианской колонии с пугающей расторопностью воспользовались добровольным признанием аборигенов, чтобы выпустить на свободу истинного убийцу. Егор усмехнулся — подкуп, сговор, что бы это ни было, но любое вмешательство скромного следователя в большую политику исключалось. Да и было ли оно необходимым?

Неизвестно, кто подсказал марсианам способ привлечь к себе внимание и, наконец, попытаться выбраться из резерваций. Каким-то образом аборигенам удалось договориться с Голицыным — младшим. И, во спасение собственной жизни, влиятельный бизнесмен отказался от прежних планов и пообещал поддержать спасителей. И теперь, после поднятой средствами массовой информации шумихи, ему уже не удастся отречься от своих слов.

Да если бы Евгений и попытался отказаться, маховик запущенных событий уже вышел далеко за пределы частного расследования и внутренних разборок марсианской колонии. Угроза обратиться в галактическое сообщество была далеко нешуточной. Назначение протекторов, и уж наверняка, кого-то из высших рас, означало бы полное изгнание землян с Марса. Следовательно, требования аборигенов стоило выслушать, попробовать найти компромисс или удовлетворить путем любых уступок. А значит, громкое уголовное дело об убийстве Марка Голицына будет скромно погребено под руинами марсианского проекта.

Егор потянулся было к комму, затем торопливо отдернул руку. Не стоило даже связываться и объясняться с бывшим клиентом. Богдана новые обстоятельства уже никак не задевали. Поспелов выполнил свою работу, а уж Кисляков, наверняка, отлично понимал подоплеку политического скандала. Сейчас, после закрытия «Садов в пустыне», отставка всего высшего руководства марсианских колоний была не за горами. И, по иронии судьбы, только убийца оставался в выигрыше.

Еще одно незаконченное дело. Что-то многовато их скопилось. Егору не удалось довести до конца дело Бережного, не получилось полностью завершить расследование для Валерия, а сейчас вдруг обернулось неожиданной стороной марсианское убийство. Вся его жизнь состояла из незаконченных дел. Детектив вспомнил о друге и невольно улыбнулся.

— А ведь будь здесь Седов, — внезапно подумал Егор. — Он бы точно принял сторону аборигенов и добился бы детального расследования убийства, назначения галактического протектората и полного изгнания землян с Марса. И пусть бы даже назначили кураторами каких-нибудь гадов, типа ашшуров или теджей — зачем они тут нам нужны под боком у Земли, — все равно никакой патриотизм бы его не остановил. За полным отсутствием такового. Ну не за что Седову особо любить Землю. И уж он-то настоял бы на осуждении Евгения Голицына. А я не буду, потому что не вижу смысла.

Егор задумчиво покачал головой. Наверное, жаль, что Валерки сейчас здесь нет. Или, напротив, все к лучшему, и пусть жизнь идет своим чередом?

Его оставили, бросили. Седов вновь обошел лаборатории и непривычно пустые залы вычислительного центра. На станции, да и, пожалуй, на всей Гелле он был один. Если, конечно, не считать солнечника. Хмурый взгляд на экраны подтвердил — до подхода ашшурского флота оставалось от силы часов двенадцать. Потом — в лучшем случае — скорая смерть. В худшем… О худшем думать пока не стоило. Ашшурам было, что припомнить Валерию Седову.

— Почему твои картинки так изменились? — с любопытством спросил солнечник. Друг, и далеко не беспомощный, но бесполезный. Чем он мог бы сейчас помочь? Сжечь Геллу вместе с оставшимся на ней дипломатом-переводчиком? Можно было не спешить выполнять работу ашшурских вояк, с которой те отлично справлялись сами.

После необъявленного начала войны эскадра ящеров двинулась в рейд по пограничным районам и земным колониям, угрожая гуманоидным мирам полным уничтожением. Надо отдать ашшурам должное — жителям обреченных планет предоставлялось достаточно времени, чтобы в панике бежать прочь. Но не более. Все, что оставалось на покинутых планетах, безжалостно уничтожалось. Погибали, конечно, и случайные жертвы. Но они были именно случайными. Ашшуры не ставили своей целью уничтожение мирного населения. Ослабить колонии землян и их союзников, подорвать экономику колоний, заставить пойти на уступки, вынудив на переговоры с позиции силы, и диктовать условия — такой представлялась Седову основная задача армады врага.

— Мне грустно, Дружок, — объяснил Валерий. — Мои друзья ушли, и скоро сюда придут враги. Тогда меня не станет. «Потому что меня в очередной раз предала Земля», — мысленно добавил он.

Настоящего страха смерти Седов не испытывал. Не потому, что не боялся. Просто после нескольких часов общения на мыслеречи все окружающее казалось подернутым дымкой нереальности.

Валерий разговаривал с солнечником как с умным щенком, который способен выслушать хозяина, но не может ни помочь, ни до конца понять. Дружок — имя, с радостью принятое непостижимым могущественным существом, вполне подходило разумному кусочку светила.

— Почему ты говоришь, что друзья ушли? — немного обиженно спросил сгусток чужого солнца. — Ведь я тоже твой друг, и я по-прежнему здесь.