Игорь Ушаков - Ностальгия

Однажды, прилетев с работы, Би-Кей нашел в электронном почтовом ящике уведомление, что отец его умер при неизвестных обстоятельствах, а посему Би-Кей может получить причитающееся ему наследство: личные файлы своего биологического отца.

Би-Кей тяжело переживал кончину отца, но потом взял себя в руки и решил воскресить отца. Пусть не по-настоящему, не для всех, но хотя бы для себя.

Будучи отменным хакером, Би-Кей взломал Библиотеку Образов и скачал оттуда образ мужчины средних лет, напоминающего внешне его отца. Воспользовавшись полученными фотоархивами отца, он откорректировал голографический образ до уровня полного сходства со своим отцом. В архиве отца он нашел огромный файл «История жизни и смерти кибера, написанная им самим». Это был по сути дневник всей жизни его отца, в котором тот умудрился даже предсказать, какой смертью он умрет. Именно отсюда Би-Кей черпал все новые и новые психологические и интеллектуальные черты своего отца и вносил их в создаваемую им программу «Образ Отца». Компьютерная модель отца уже сравнительно хорошо работала: она адекватно реагировала на различные жизненные ситуации, могла задавать вопросы и сама отвечать на некоторые вопросы, которые касались уже введенных в модель данных.

Вскоре программа заработала в полную силу. В один из дней Би-Кей провел последний проверочный тест и вызвал голографический образ отца. Когда отец, как привидение появился в кубике Би-Кея, тот от неожиданности даже вздрогнул, хотя ждал этого момента и все знал заранее. Голографический образ в полный рост производил гораздо большее впечатление, чем стереоскопический образ в видеофоне: фигура в полный рост, свободное перемещение в пространстве, голос не «телефонный», а почти натуральный.

Отец посмотрел на Би-Кея, будто они только вчера расстались.

— Ну что, сынок… Не задумывался ли ты о своей жизни? Нет, не о смысле жизни. Смысл жизни лишь в самой жизни. Нет, я о том, что есть твоя жизнь?

Би-Кей будто проснулся от какого-то летаргического сна.

— Но, папа… А разве жизнь… А как еще можно жить иначе?..

— Ты смог открыть мои файлы? Те, про которые я тебе однажды говорил? Я имею в виду Лондона, Замятина, Оруэлла и Брэдбери? Вспомни, как герои этих романов боролись со злом Системы. Да, их Система была другой. С людьми бороться проще, чем с бездушной Паутиной. Но не сдавайся, ищи пути хотя бы как-то уйти из нее.

— Но как, папа? Ведь весь мир опутан Паутиной, а на левитаке далеко не улетишь…

— Я знаю, что ты много смотришь про жизнь в парижском заповеднике… Разве ты не хотел бы быть одним из тех, кто живет там?

— А разве это настоящее? Разве это не электронная виртуальная поделка реальности?

— Нет, это настоящий мир. Когда-то мой старший друг, который и научил меня не любить Паутину, сохранил несколько оазисов настоящей жизни. Когда Паутина заказала группе программистов, которой руководил мой друг, создать «негативный образ жизни вне Всемирного Сообщества Киберов», он предложил гениальное решение. Он предложил построить непроницаемые электро-гравитационные купола, которые покрывали бы несколько реальных земных зон: зону Амазонской сельвы, зону Байкала, Париж с его окрестностями, а также Иерусалим. Наблюдая жизнь в этих зонах-резервациях, киберы поняли бы, насколько они счастливы и насколько несчастливы люди, живущие вне Паутины.

— Но ведь там люди, действительно, и голодают, и ссорятся, и даже убивают друг друга…

— Да, это одна из сторон жизни. Но только одна! Да у них случаются несчастья, но зато они знают, что такое счастье! Они живут, а не служат этой бездушной Паутине… На самом деле тот мой друг и предложил свой проект только из-за того, что он ненавидел рабскую жизнь в Паутине, которая была провозглашена долгожданной свободой. Он хотел сохранить обычную человеческую жизнь…

Би-Кей молчал, глядя на образ отца. Вдруг образ пропал. Видимо, это был сбой в программе… Хотя вполне возможно, что Паутина обнаружила работу несанкционированной программы и заблокировала ее. Би-Кей проверил свою систему защиты от киберпространства и убедился, что ничего страшного не произошло. Видимо, какая-то ошибка в его собственной программе. Он повозился немного с программой, и вскоре его отец появился вновь.

— Так на чем я остановился? Ах, да! Мы говорили про счастье. Сынок, перечитай мою библиотеку. Ты многое поймешь в жизни: поймешь, что такое любовь, что такое грусть и радость. Ты поймешь и что такое горе — ведь человек, не познавший горя, не понимает, что такое счастье и радость. Не зная тьмы, нельзя понять свет. Не зная холода, не поймешь, что такое тепло. Вся наша жизнь — это сплошные контрасты…

— Ну, про любовь, папа, я и не думаю… Придет время, и когда захочется, я закажу себе голографическую девушку…

— Почитай, сынок, почитай, что я тебе оставил. Ты поймешь, — сказал отец, расплывшись в улыбке, — что голая девушка лучше голографической! А потом, зачем тебе нужен этот «доильный аппарат»?

— Но, папа, если бы у тебя не было, как ты говоришь, «доильного аппарата», то как бы на свет появился я?

— Ты прав, ты, конечно же, прав сын мой! Но ведь ты и сам, наверное, хорошо понимаешь, что все, чем ты живешь — это суррогат… Разве не лучше было бы, если ты с момента рождения имел отца и мать, которые тебя любили бы, чтобы у тебя были братья и сестры, чтобы ты видел своих бабушек и дедушек, чтобы они обогревали тебя теплом своей любви? А так ты знаешь только лишь их расположение на своем генеалогическом дереве!

— Но что же делать, отец?

— Постарайся посмотреть на окружающий мир иными глазами, не глазами кибера. Представь себе, что вокруг тебя обычные люди. Посмотри, может не все они разучились любить, радоваться и огорчаться?

— Ладно, папа…

— А кстати, давно ли ты общался со своим старинным другом Марком? Вот ведь он — нормальный человек, правда? Поговори с ним. Может, и он тебе чем-то сможет помочь… А еще лучше — постарайся найти настоящего живого человека ядом с собой. Общение с живыми людьми — это то, ради чего стоит жить человеку… Не зря же в старые времена самым страшным наказанием было заточение в одиночную камеру, изоляция от всего окружающего мира… Ну, ложись спать, сынок, тебе ведь завтра с утра на работу.

Пожелав в ответ спокойной ночи и отцу, Би-Кей нажал кнопку пульта, вызвал из стены спальную полку, напоминавшую полку в мягком вагоне поезда, затем вызвал на стене-экране закатное небо с мерно поблескивавшими звездами и будто улыбающимся серпом полумесяца, включил кондиционер из которого совершенно бесшумно подул легкий освежающий морской бриз, и лег. Сон долго не шел к Би-Кею: ему долго еще в темноте чудилось незримое присутствие его отца…