Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Т. 1. Миры страха

Пластик.

Устаревшая взрывчатка в век звуковых и туманных мин. И все равно эффективная. Он заложил заряды.

Затем Джо Боб подобрался к Зданию Тактики, Бактериологическим лабораториям, Центральному компьютерному корпусу и Оружейной. Заминировал все.

Потом отполз назад к забору, отстегнул мегафон и устроился так, чтобы силуэт его не был заметен на фоне едва посветлевшего на востоке неба. И взорвал заряды.

Первыми рванули лаборатории. Потолки и стены полетели в воздух, пламя всех оттенков ударило в небо. Затем содрогнулся и рухнул Компьютерный корпус, из-под обломков слышалось шипение и летели искры, словно в ускорителях продолжали уничтожаться отрицательные частицы. Затем почти одновременно со страшным грохотом осели Факультет естественных наук и Здание Тактики, во все стороны неслись штукатурка, пыль, перекрытия и куски оплавленного металла. Наконец серией мощных, неравномерных, но ритмичных взрывов взлетела на воздух Оружейная. Финалом явился мощный олимпийский взрыв, расцветивший ночь фейерверком звездных молний.

Все пылало, время от времени раздавался треск лопающегося стекла, в огне с криками метались студенты и охрана. Джо Боб поднес к губам мегафон, выставил громкость на максимум и прокричал свои требования:

— Вы называете это академическими свободами, вы, куча земляных червей! Вы считаете колючую проволоку и вооруженную охрану в классных комнатах дорогой к знаниям? Поднимайтесь, поганки! Нанесите удар за свободу!

Смеситель гудел, реагируя на радарные пробы, и посылал на экраны помехи, плохо различимые пятна, бугры — все подряд. Джо Боб продолжал кричать.

— Отбирайте у них оружие! — Голос его гремел как в судный день, перекрывая вопли людей, пытающихся спасти свое имущество, и поднимаясь над занимающимся рассветом. — Гоните войска с кампуса! Вспомните Джефферсона, он сказал: «Люди имеют то правительство, какое заслуживают!» Разве этого заслуживаете вы?

Гудение становилось громче, радары прощупывали участок со многих сторон. Поиск сужался. Скоро они его запеленгуют, во всяком случае приблизительно. Тогда за дело примутся спецкоманды.

— Гоните войска! Время еще есть! Если хоть один из вас до конца не одурачен, значит, есть шанс! Вы не одиноки! Мы представляем разветвленное, хорошо организованное движение сопротивления… присоединяйтесь… сносите казармы, взрывайте оружейные склады! Гоните фашистов! Свобода рядом! Бейтесь за нее, пока они растеряны! Бейте варков!

Спецкоманды были размещены по наиболее опасным для нападения секторам. Они ждали, пока совпадут показания радаров и обозначится сомнительный участок; тогда наступит их время. Смеситель перешел на непрерывное громкое гудение, и Джо Боб понял, что его накрыли. Он бросил громкоговоритель в рюкзак, с треском рванул застежку чехла на липучке и выхватил распылитель.

«Пора сматываться», — сказал он сам себе.

«Заткнись, — ответил он. — Бей варков!»

«Эй, завязывай! Я не хочу, чтобы меня пришили!»

«Испугался, маменькина курица?»

«Да, мне страшно. Если хочешь, чтобы тебе отстрелили задницу, на здоровье, только меня не втягивай!»

Внутренний диалог неожиданно оборвался. Справа сквозь вьюны пробирались, расстреливая все подряд, трое с распылителями. Но Джо Боб хорошо знал свое дело.

Заряды распылителей разнесли забор из колючей проволоки и выкосили все вокруг, не затронув лишь выкопанного Джо Бобом окопа. Он сдернул с проволоки замыкающий кабель и быстро запихал его в рюкзак. Потом стал отползать, паля поверх голов.

«А я думал, ты неплохой стрелок».

«Заткнись, черт бы тебя взял. Я промахнулся, вот и все».

«Промахнулся? Ну надо же! А мне показалось, ты испугался крови».

Скользить, скользить, скользить назад, грести руками и ногами, в любой момент может накрыть струя распылителя.

«Мы представляем разветвленное, хорошо организованное движение сопротивления…» — так он кричал в громкоговоритель. Он лгал. Он был один. Он был последним. И после него еще лет сто никого не будет.

Распылители в клочья рвали землю.

«Боюсь! Я не хочу, чтобы меня убили».

Вдруг наверху завис вертолет. Откуда-то послышался тихий, хнычущий звук, и в голове снова пронеслось слово: «боюсь!»

Овраг. Скорее в овраг!

Он упал на спину. Поросший травой склон скрывал его от вертушки, зато перед варками он стал беспомощен. Джо Боб глубоко вздохнул, облизал пересохшие губы. Он ждал. Вертолет тяжело дрожал, разворачиваясь для атаки. Джо Боб установил приклад распылителя на край оврага и дал в небо длинную очередь, стараясь предугадать направление полета. Машина влетала в струю огня. Первые заряды пришлись на нос, мгновенно исковеркав поверхность. По всей вертушке заметались молнии и вихри электрической энергии. Они закрыли вид в иллюминаторах, ослепили пилота и стрелка. Снаряды распылителя замкнули на себя электрическое поле вертолета, протекли внутрь и ударили в боекомплект. Внутри вертолета прогремел взрыв. Обломки исковерканного металла, до сих пор мерцающие энергией распылителя, дождем посыпались на кампус. Варки бросились на землю, спасаясь от смертоносной шрапнели.

В воздухе еще стоял грохот смерти, а Джо Боб Хики уже несся по оврагу, дальше в лес, пока не стал недосягаем.

Это говорилось раньше, об этом будут говорить в дальнейшем, но никто не выразит эту мысль так человечно и просто, как Торо: «Тот лучше всего служит государству, кто больше других ему противостоит».

(Ацетат алюминия, сложное химическое вещество, в виде природной соли Аl(С 2Н зО 2) 3— белый, растворимый в воде порошок, применяющийся в медицине в качестве антисептика и вяжущего средства. В форме основной соли — белый кристаллический нерастворимый в воде порошок, использующийся в текстильной промышленности как водонепроницаемый и огнеупорный компонент, а также как протрава. Протрава может применяться по-разному, чаще всего с ее помощью приклеивают к поверхности золотые или серебряные листья либо вытравливают узор при гравировке.)

Джо Боб Хики как ацетат алюминия. Протрава. Кислота, выедающая ржавчину.

Ночью ему стало невыносимо больно. Догорающие руины университета остались далеко позади… Он спотыкаясь брел, под гигантскими опорами континентальной воздушной железной дороги. Падал, поднимался и падал снова. Брел глубже в ущелье, в густые заросли, к запаху гнилого ручья. Чьи-то руки нашли его в темноте и перевернули лицом вверх. Блеснул свет, и голос произнес:

— Он весь в крови.

Другой, хриплый и грубый, ответил:

— У него распылитель.

— Не трогайте его, идем, — сказал третий голос, но первый снова произнес:

— Он весь в крови.

Ярко полыхнул огонек сигары, потом ее затушили, и все погрузилось во тьму.