Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Т. 1. Миры страха

«Повезет? Да ты подохнешь!»

«Значит, подохну. Все погибают. И я погибну. Все равно. Я устал».

«Слова, слова… Любишь ты красиво говорить».

Он вдруг вспомнил все, что кричал в громкоговоритель. Как это устарело! Пришло время решительных действий. Палец на курке напрягся.

Момент света не кончался.

Свет становился ярче.

Вся студия была залита золотым, ослепительным сиянием. Он моргнул, отбросил распылитель и понял, что золотой свет рядом, в трубе, свет обволакивал его, согревал и становился все ярче и ярче. Джо Боб захотел вдохнуть и не смог. Голова задрожала, заломило виски. Промелькнула мысль: а не роботы ли это? Может быть, его вычислили и напустили в трубу тумана, тепловых лучей, применили неизвестное ему оружие. Наконец все потонуло в ослепительном золотом блеске, подобного которому Джо Бобу видеть не приходилось. Даже ребенком, в зимнем пшеничном поле, когда он лежал на спине и смотрел на солнце, прикидывая, сколько он еще выдержит. Почему он всегда старался перетерпеть боль? Кому он все время доказывал? А сейчас было еще ярче.

Кто я и куда иду?

Кто он: бесчисленное скопление атомов, вырванных и закрученных в страшном вихре, что несся по золотому туннелю, проложенному в шафрановом пространстве и охровом времени.

Куда он шел?

Джо Боб Хики проснулся и среди множества обрушившихся на него ощущений выделил покачивание. На бесконечной волне воздуха или воды, туда-сюда, как маятник, отчего даже мутило. Сквозь сомкнутые веки просачивался золотой свет. И звуки: высокие музыкальные ноты, обрывающиеся прежде, чем он успевал их расслышать. Джо Боб открыл глаза. Он лежал на спине, на мягкой подстилке. Повернув голову, он увидел лежащие рядом рупор и рюкзак. Распылителя не было. Он посмотрел вверх и увидел решетку. Золотые прутья сходились в купол. Эффект собора над головой.

Он медленно поднялся на колени. Тошнота не отпускала. Да, решетка.

Встав, он ощутил покачивание сильнее. Сделав три шага, оказался на краю мягкой подстилки. Она была встроена в пол — огромный, круглый пласт мягкого вещества серого цвета. Он шагнул на твердый пол… клетки.

Это и была клетка.

Он подошел к решеткам и выглянул наружу.

В пятидесяти футах внизу находилась улица. По ней в запряженных крошечными человечками повозках ездили огромные существа в форме лампочек. Время от времени они хлестали кнутом маленьких синих людей, и те тащили повозки быстрее. Он долго стоял и смотрел.

Затем Джо Боб Хики вернулся на подстилку, лег и постарался уснуть.

За последующие дни он узнал, что здесь хорошо кормят и умеют контролировать погоду. Если начинался дождь из энергетических пузырьков, происхождение которых оставалось неведомым, клетку его накрывал купол. Жарко никогда не было, ночами он не испытывал холода. Одежду у него забрали и тут же принесли новую. После этого она всегда оставалась чистой и свежей.

Он находился в ином мире. Это ему сообщили. Золотые люди-лампочки были правящим классом, маленькие синие человечки их обслуживали. Другой мир.

Джо Боб Хики наблюдал за жизнью улицы из качающейся клетки с высоты пятидесяти футов. Отсюда он мог видеть все. Он хорошо рассмотрел похожих на лампочки золотых правителей, но ему ни разу не удавалось взглянуть в глаза жалким крошечным слугам, поскольку те постоянно смотрели себе под ноги.

До сих пор было не ясно, как он здесь очутился. Зато ясно, что отсюда ему не выбраться.

Какую бы цель они ни преследовали, выхватив его, из родного пространства и времени, они не собирались причинять ему вреда. Он был существом в раскачивающейся клетке, в заточении, высоко над золотой улицей.

Вскоре после того как он осознал, что здесь придется провести остаток жизни, его искупали в густом желтом свете. Свет омыл его и согрел. Джо Боб уснул. А проснувшись, понял, что так хорошо он не чувствовал себя никогда. Мучительные боли от шрапнели исчезли. Рана полностью затянулась. Несмотря на странную, простую еду, которая появлялась в клетке, он ни разу не почувствовал необходимости помочиться или опорожнить кишечник. Он просто жил, ничего не желая, потому что ему ничего не хотелось.

«Да очнись же ты, ради Бога! Посмотри на себя!»

«Отстань. Мне хорошо».

Джо Боб Хики встал и подошел к решетке. Внизу на улице повозка золотой лампочки остановилась прямо под его клеткой. Синие люди кинулись надевать на себя упряжь, а существо-лампочка хлестало их плетью. Впервые с того момента как он попал сюда, Джо Боб увидел эту сцену так, как смотрел на вещи раньше. Несправедливость обожгла его, кровь застучала в висках, и он закричал. Золотое существо не унималось. Джо Боб огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого. Потом схватил рупор, включил его и что было сил заорал, проклиная и угрожая чудовищу с кнутом. Существо подняло голову и уставилось на Джо Боба множеством серебряных глазок.

Джо Боб не мог остановиться. Он выкрикивал слова, которые говорил всегда. И тогда существо перестало стегать синих людей, они медленно потащили повозку, а оно пошло следом. Отойдя на значительное расстояние, чудовище снова забралось на платформу и подняло хлыст.

— Поднимайтесь, поганки! Боритесь за свободу!

Джо Боб кричал весь день, рупор разносил его голос, по городу, среди золотых зданий с окнами без стекол.

— Отбирайте хлысты! Разве этого вы заслуживаете? Еще не поздно! Пока хоть один из вас не покорился, есть шанс. Вы не одиноки! Мы представляем крупное, организованное движение…

«Они не слушают».

«Услышат».

«Никогда. Им все равно».

«Нет! Нет! Смотри! Видишь, они остановились?»

Джо Боб был прав. Внизу скапливались повозки, золотые существа-лампочки верещали противными голосами и вовсю хлестали себя кнутами… Вскоре затор рассосался, повозки скрылись из виду, и существа-лампочки принялись снова стегать синих.

У него на глазах они стенали и били себя. Вне поля его зрения они принимались за прежнее.

Джо Боб быстро это понял.

«Я — их совесть».

«Ты был последним, кого им удалось найти, вот и висишь здесь, взывая к их совести, а они бьют себя в грудь и стенают: «Я виноват, о, как я виноват» — и истязают свою плоть, а потом все идет как и раньше».

«Бессмысленно».

«Ты — тотем».

«Я — паяц».

Но выбор их был удачен. Лучшего не придумать.

Он всегда был молчаливым голосом, кричал о том, что надо прокричать, но не надо слышать, и сейчас он продолжал быть молчаливым голосом. День за днем они собирались внизу и вопили о своих грехах, после чего довольные расходились.

«Ты понимаешь, что с тобой сделал густой желтый свет?»

«Да».

«Знаешь, сколько ты проживешь, сколько времени будешь втолковывать, какие они мрази, сколько тебе еще качаться в этой клетке?»