Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

Миркин решил отговорить Теплицкого от идеи включить "брахмаширас", потому что это так же опасно, как взрывать в аквапарке водородные бомбы. Если герой Арджуна ЧУТЬ не разбил Землю, когда применил "Брахмаширас" - то безбашенный Теплицкий точно разобьёт...

- Ну, что вы скажете? - осведомился Иванков, вырвав Миркина из омута невесёлых дум, куда тот успел погрузиться с покрышкой. Миркин даже прозевал тот счастливый миг, когда у него на лбу пристроился стотысячный по счёту клоп и пребольно угрызнул, паразит.

- Паразит! - выплюнул Миркин, размазывая клопа. - Блин...

- Кто - паразит? - не понял Иванков, и глаза у него, кажется, выползли на лоб. Он подумал, что профессор Миркин решил ему нахамить.

- Клоп, - прогудел Миркин. - Их тут целый гугол.

- А, - протянул Иванков, вытирая литры пота. - Так что вы думаете по поводу письма?

- Теплицкий сошёл с ума, - проворчал Миркин. - Если он включит "брахмаширас" - тут от всего шмяк останется...

- Я рыбу не люблю! - фыркнул Иванков и шваркнул пред лицом Миркина какую-то увесистую книгу.

- Что это? - Миркина перепугали размеры, он совсем не хотел перечитывать все эти гигабайты, которые содержал сей фолиант.

- Дневник Фогеля, - пояснил Иванков, пристраиваясь за столом около Миркина. - Я его ещё раньше нашёл, но отложил, пока не узнал, что Фогель был тут комендантом. Написано по-немецки, но я переведу.

Переводчик Иванков обнаружил толстенный дневник немецкого коменданта следующим образом: пробирался к очередному стеллажу и обо что-то споткнулся. Он едва не упал, а когда удержал равновесие и посмотрел под ноги - увидел нечто, завёрнутое в тряпку красного цвета с зелёными цветочками. Иванкову стало интересно, что же это такое завернули. Он наклонился, подобрал свёрток, удалил цветастую тряпку и сбросил её на пол. Из-под тряпки, панически мотая лапками, ускакала крупная мышь. Иванков чертыхнулся, не ожидав увидеть это серое животное. Отогнав его подальше - переводчик не питал нежных чувств к мышам - Иванков посмотрел на свою находку. Тетрадью данный фолиант назвать было трудновато: слишком толста. Скажем так: большой блокнот. Иванков его раскрыл и увидел на первой странице вот, что: специальными уголками прикреплена фотография - чёрно-белая, кое-где затёкшая жёлтыми разводами и с датой внизу: "1942". В далёком сорок втором году неизвестный фотограф запечатлел на фоне грузного танка "Панцер II" четырёх человек, одетых в военную форму. Иванков заметил на фотографии что-то странное, какую-то дисгармонию, что ли? Присмотревшись, переводчик понял, в чём дело: один из этих четверых человек явно красовался посередине, а трое других словно бы забивались по углам. Человек слева, чьё левое плечо не попало в кадр больше чем наполовину, был обведен в кружок выцветшими чернилами и подписан: "Das bin Ich ". Человек справа, который словно бы смотрел снизу вверх, был обозначен так: "Schultz ". Остальные двое никакой подписи, к сожалению Иванкова, не имели, из-за чего вошли в историю безымянными. Внизу страницы было аккуратно нацарапано: "Major Max Vogel ". На другой странице крупными буквами вывели: "Tagebuch ". Иванков поглазел на фотографию, подумал, что очевидно "Das bin Ich" и есть "Major Max Vogel", и... отложил дневник на полку до лучших времён.

А теперь, когда нашлась бумаженция, где значилось, что этот самый Фогель служил в Докучаевске комендантом - переводчик Иванков хватился дневника и выложил его Миркину.

- Ну и накатал... - пробурчал Миркин, отодвигая в сторону засиженные клопами карточки. - Охота же было!

- Предлагаю забрать его и показать Теплицкому, - сказал Иванков, листая жёлтые от времени страницы дневника, испещрённые мелким почерком офисного бюрократа. - Он прямо здесь считал потери среди солдат и техники, - Иванков водил пальцем по каллиграфическим строчкам, которые не понимал Миркин.

Миркин только чихал от пыли, которая клубами вылетала, когда Иванков листал.

- Будьте здоровы, - вежливо произнёс Иванков, не переставая листать и поднимать пыль. - Скорее всего, Фогель был по гороскопу Девой...

- Это ещё почему? - удивился Миркин, который меньше всего верил в эзотерику, предпочитая ей прагматичные физические формулы.

- Он был жутко педантичен, - пояснил Иванков, прочитывая записи немецкого коменданта, который когда-то сидел там же, где сейчас сидит Миркин. - Записывал количество потраченных патронов. Среди немцев такое часто встречалось, особенно когда Красная армия начала их теснить. Им не хватало запасов, поэтому они считали каждую крошку в надежде продержаться.

- В этом дневнике есть что-либо про "брахмаширас"? - осведомился Миркин, которому ничего уже было не интересно из-за жары, клопов и голода. Да, голод был силён, как лев, он безжалостно грыз - хуже клопов - и подводил кишки и желудок вверх, ближе к пищеводу. Миркин хотел выйти из проклятого душного архива, покинуть всех клопов и всех немцев, и что-нибудь схомячить - хотя бы чёрствую краюху чёрного хлеба.

- Сейчас, должно быть, - надеялся Иванков, поднимая удушливую пыль. - Фогель стоял как раз в Докучаевске, в то же время, когда "брахмаширас" должен был работать... Кстати, тогда Докучаевска не было ещё, а был городской посёлок Еленовские Карьеры, но это не суть важно, поэтому я не буду забивать вам голову...

- Считаете, что Фогель был вашим "фанатиком"? - уныло осведомился Миркин, которому до всего этого не было никакого дела.

- Нет, не думаю, - отказался от Фогеля переводчик Иванков. - Его не расстреляли, а просто отвезли в лагерь для военнопленных, значит, он ничего такого и не сотворил. Меня беспокоит вот этот субъект на фото, в центре. Видите, как все остальные от него отодвинулись?

"Хоть бы поскорее это закончилось", - думал Миркин, следя глазами за перемещением клопов по потолку. Вот ползут, сейчас услышат их с Иванковым дыхание и начнут отваливаться на голову, как бомбы...

- Стоп! - внезапно пискнул Иванков и застопорил свой указательный палец на одной из пыльнющих страниц. - Тут, внимание, читаю! - проревел он, словно бы объявлял старт Летней олимпиады. - Слушайте!

Миркин стал слушать: а что ещё ему делать? Барсуку повезло: сидит в прохладном бункере, без клопов, работает с "брахмаширасом", ест, когда хочет... А он?

- Вот, число: пятое марта сорок третьего года, - читал между тем Иванков, который, казалось, совсем не хотел есть. - Он пишет... - переводчик надвинул на нос очки, водил по строчкам пальцем, скрупулёзно считывая каждую буковку, перерабатывая её в своём мозгу, превращая немецкий текст в русский - для Миркина. - Вот тут: "Время десять часов шесть минут. Налетела красная авиация. Я побежал в убежище: они начали бомбить. Я молюсь, потому что вокруг меня дрожит земля. Внезапно красная авиация прекратила бомбить. Земля дрожит до сих пор: самолёты русских падают вниз. Я знаю, что это группенфюрер применил вундерваффе".