Георгий Яковлев - Реликтовая роща

— Я тебя уже похвалил, но могу и повторить: очень недурно, но… слишком уж все по-человечески логично и целесообразно. А вдруг они враждебны человеку? Что, если они используют его тело, как некоторые виды ос используют парализованных ими насекомых? В качестве непортящегося запаса пищи? Может быть, все преимущества, о которых ты говоришь, мнимые, и за ними кроется колоссальный ущерб для человека-партнера. И еще одна загадка: в роще наверняка перебывала масса самых разных животных. Если каждое из них вступало с нею в контакт, то, спрашивается, как далеко разнесены споры, почему раньше не встречались подобные рощи и, скажем, сверходаренные медведи? Такое явление люди заметили бы, тем более что роща стоит достаточно долго.

— Да, много тысячелетий или даже несколько миллионов лет. Я думаю, с плиоцена, если исходить из того, что она появилась здесь, когда в этом районе еще существовала вулканическая деятельность. Вообще же… Несмотря на объективную критику, гипотеза мне очень нравится, и я готов даже поступиться своей долей славы, лишь бы она оказалась верной.

Ладуха выплеснул из кружки остатки чая и с удовольствием растянулся на земле, подложив руки под голову. Было ясно, что мысль о славе все еще волнует его честолюбивую душу. Об осах он, разумеется, думать не собирался.

— Герои мифов и сказок, конечно, не в счет? — лениво спросил он.

Павлухин пожал плечами.

— Слишком много трудностей на первых же шагах, — сказал он. — Мы самонадеянные глупцы. Схватиться вдвоем за такую проблему, когда до конца второго тысячелетия нашей эры осталось каких-нибудь десять лет! Надо подумать над формой сообщения, чтобы нас не приняли за сумасшедших. Слава богу, у нас есть неплохие доказательства! И с эскулапами придется примириться, хочешь ты этого или не хочешь. — Он неожиданно оживился. — А мы с тобой удачная пара. Представляешь, как это будет звучать? Ладухо-павлухинский феномен, ладухо-павлухинский рефлекс или что-нибудь в этом роде…

Хорошо было лежать в тени после обильной еды и неторопливо философствовать…

Но что-то вдруг заставило океанолога прервать это философствование. В ту же минуту подспудная тревога и недовольство собой обрели четкие границы. Связь был зыбкой и слишком окольной, но он чувствовал, что она есть в действительности, — обостренное чутье не могло его обмануть.

— Интересно, — сказал Павлухин настолько равнодушным тоном, что геолог сразу же насторожился. — Интересно, почему ты умолчал об одном очень любопытном факте?

— Умолчал? — удивился Ладуха. — Не думаю. Я все рассказал.

— Да нет, не все. Видимо, в плане воспоминаний контакт подействовал на тебя не лучшим образом. Ведь ты был в роще не один?

— Ах, вот ты о чем…

— Вот именно. Почему ты не сказал про собаку?

— Забыл, честно говорю, забыл! Точнее, не придал этому никакого значения. Верно, был со мною пес Шарик, увязался от бульдозеристов, которые чистили дорогу. Редкостный, скажу тебе, балбес!

— Ну и как?

— Что — «как»?

— Как он себя вел? Неужели непонятно? Ведь был же он здесь во время контакта? Может быть, и с ним роща вступила в контакт? Может быть, и он изменился? Поумнел, стал сильнее?

— Не знаю… Нет, не думаю. Вероятнее всего, он убежал сразу же после еды. Я встретил его уже на обратном пути. Такой же балбес, как и был… Постой, постой, а откуда тебе известно про Шарика?

— А, ерунда, — рассеянно отозвался Павлухин. — По консервной банке, что валялась там, у костра: то ли слышал, то ли читал, что только собаки так тщательно вылизывают консервные банки и при этом прикусывают края.

— Ну, ты даешь! — восхитился Ладуха, — С одного взгляда! Заработала у тебя интуиция — дай бог. Теперь мне сто очков форы дашь.

— А в роще ты за ним никаких странностей не замечал?

— Ничего не было. Обнюхал кусты, как водится, поставил отметины, и все.

— Так, так, — задумчиво проговорил Павлухин, — Вполне современный пес — ничем его не удивишь. Ну, ладно, с Шариком мы еще разберемся. Видимо, он и по сию пору у бульдозеристов, так что в любое время можно его проверить, хотя ясно, что контакта с рощей, по всей вероятности, у него не было. Но если его не было… Если его не было, то вывод может быть только один. Ну-ка, расскажи мне об устройстве «Кроны», — вдруг потребовал он.

— А в чем дело? — недовольно спросил геолог.

— Потерпи немного. Потом объясню.

— Пожалуйста… Начать с теории?

— Не обязательно. Меня интересует устройство. Как можно короче и популярнее.

— Пожалуйста, — повторил геолог, — Можно и популярно… Принцип действия «Кроны» основан на анализе магнитных свойств пород и интенсивности их вторичного гамма-излучения. При этом «Крона» выдает диаграмму, которая в результате дальнейшей дешифровки позволяет определить типы магнетических пород в принятой классификации. Вторая, более важная задача, которую решает прибор, это непрерывное фиксирование количества определенного химического элемента в руде, как находящейся на поверхности, так и погребенной под четвертичными отложениями; в этом случае вводится определенный коэффициент… Извини, здесь популярно не получится. Могу только сказать, что вся сложность решаемой задачи заключается в выделении нужного элемента в многокомпонентной руде. — Павлухин нетерпеливо махнул рукой. — Настройка на элемент производится заранее, при помощи сменных блоков интегральной части прибора и калибровки датчиков. В комплекте: датчики, блок усиления и предварительного анализа, блоки интеграции и блок совпадений, микро-ЭВМ, блок питания… и мелочь, которая недостойна упоминания. Общий вес четырнадцать с половиной килограммов, выполнен в ранцевом варианте. Назвать цену?

— Достаточно. Еще один вопрос: «Крона» работала, когда ты подошел к роще?

— Да, некоторое время. Я ведь прослеживал дайку. У меня не было времени дешифрировать диаграмму, но макроскопически — это андезиты.

— Черт с ними! — нетерпеливо сказал Павлухин. — Черт с ней, с андезитовой дайкой. Это артефакт.

— Что-что?

— Артефакт, и не меньше! Именно то, что может быть создано только разумом и ничем иным. Собирайся быстрей и пошли.

— Куда — «пошли»? — изумился геолог. — Нагородил тут всякой чепухи! Или объясняй, в чем дело, или я никуда не пойду.

— Спешить же надо, как ты не понимаешь! Можем опоздать!

Он глянул на упрямое лицо Ладухи и безнадежно вздохнул:

— Ладно, попытаюсь как можно короче. Может быть, я и не прав, но по всему выходит, что с точки зрения кустов единственным критерием целесообразности контакта является разумность партнера. Если Шарик по-прежнему балбес, то это предположение можно будет считать полностью доказанным… Вопрос: каким образом роща узнает, что мы разумны, а Шарик нет? Психическое зондирование? На первой стадии слишком нереально. И не только, если можно так выразиться, из-за технических трудностей. Это уже второй этап, наступающий после опознания разумного существа. Может быть, это далеко не первые контакты? И они обучаются? Вполне возможно и почти доказано. Но есть и еще один путь. В самом деле, ведь и собаки, и люди — это позвоночные теплокровные млекопитающие существа, обладающие вполне соизмеримыми массами. Но кусты выбрали именно нас, сапиенсов, и я уверен, что за всю историю своего существования они не вступили в контакт ни с одним медведем, хотя и те способны передвигаться на задних конечностях, ни с одним живым существом Земли вообще, кроме человека. В противном случае мы бы рано или поздно услышали о существовании сверхмонстров. Я считаю, что точно так же, как и мы их, они отличают нас по тому, что мы создаем артефакты. Возьми «Крону»: изготовить ЭВМ природе не под силу. Возьми твой нейлоновый рюкзак: при господствующих на Земле физических условиях природа не способна создать нейлон. А наша синтетическая одежда, а радиоприемник? Все это артефакты, которые могут быть созданы только целенаправленной деятельностью разумных существ. Конечно, вполне возможно, что кусты фиксируют разумность по биотокам. Или по массе головного мозга… Хотя нет: у некоторых крупных животных тоже довольно массивный мозг. К тому же такое предположение логично только с точки зрения анропоцентризма… В общем, это неважно. Главное в том, что каким-то образом они регистрируют нашу разумность и отвечают контактом, симбиозом, не обратить внимания на который попросту невозможно. И после каждого контакта роща меняет свой облик — это тоже сигнал.