Анджей Сапковский - Случай в Мисчиф-Крик

-- ...ворожеи не оставляй в живых"*, (* Исход 22,18.)

-- бесстрастно докончила Дороти Саттон, положив на колени пяльцы для вышивания. -- Знаем, преподобный, читали. А ежели нас порой что и удивляет, так уж простите, такова наша суетная и несовершенная женская натура. А посему не отчитывайте нас, а продолжайте рассказ. Мы рады послушать, что случилось в Салеме. Слухи и до нас сюда, в Мисчиф-Крик, доходили, однако ж не дано было нам ни разу послушать людей мудрых и благочестивых.

Мэддокс засопел и выпрямился на скамейке. Он не понимал, насмехается ли над ним светлоглазая или же и верно, проявляет уважение. Наконец остановился на втором.

-- В Салеме, в графстве Эссекс, -- продолжил он рассказ, -- преступные люди и колдуньи сговорились с Сатаной. Если б не внимательность людей просвещенных, праведных и богобоязненных, так зло бы оно, ровно проказа, сожрало бы сердца, и рухнули бы церкви... Ночь опустилась бы над миром. А началось все с черной, негритянки, стало быть, носившей языческое имя Титуба. Воистину верно сказал кто-то, не помню кто, но он был из Нью-Йорка, что из-за этих язычников-негров зло одно нас встречает и встречать будет. Плохо, что они сюда из Африки приползли.

-- Аи верно. -- Дороти Саттон вдела нитку в иглу. -- Я тоже слышала, как кто-то, не помню, кто и откуда, говорил, будто напрасно мы этих африканцев пригласили и позволили им сюда приплыть.

Констебль Корвин громко кашлянул. Дядюшка Уильям пощелкал слюной за щекой, но не сплюнул, остановленный белизной отдраенного пола. Мэддокс некоторое время молчал, сурово глядя на худощавую женщину.

-- Что-то от тебя квакерством отдает, женщина, -- проговорил он наконец, медленно и, раздельно выговаривая слова. -- Торговля невольниками вопреки тому, что плетут квакеры, есть равно право и человеческое, и Божие. Священное Писание гласит: "А чтоб и раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас"*. (* Левит 25.44.)

Ересь, что это, мол, деяние злое и грешное, придумали квакеры, и будут за сие осуждены. Но я говорю о неграх и утверждаю, что мы здесь видеть негров не желаем. В Англии хватает людей заблудших, вступивших в конфликт с законом, кои должны за это расплатиться. И не в ямах следует их гноить и, как я слышал, на острова разные безлюдные вывозить, а именно сюда, в Колонию, к нам и в Вирджинию посылать, и тут трудиться им ко всеобщему благу и приумножению имущества.

-- А-а, -- покачала головой Джемайма Тиндалл. -- Это другое дело.

-- Другое. -- Мэддокс продолжал говорить, словно проповедь читал: -Другое, женщина.

-- За черных много платить велят. -- Дядюшка Уильям сочно щелкнул слюной, но и на этот раз не сплюнул. -- А пташки из Ньюгейта были бы задаром...

-- Христианин -- он всегда христианин, -- добавил констебль Корвин.

-- До негра черт всегда доберется, потому что рождены они в язычестве африканском. Кто меж дьявольского идолопоклонства и колдовства уродился и вырос, из того дьявола не так-то просто изгнать, даже и святой водой. К примеру, Титуба из Салема.

-- Именно, -- поддакнула Дороти Саттон, уколов палец иглой. -- Мы не придерживаемся темы. Вернемся в графство Эссекс, преподобный. В Салем.

-- Колдовство и до Салема было, -- проворчал молчавший до того Абирам Торп. -- Уж годов, почитай, десять тому, как схватили ведьму одну... В самом Бостоне.

-- Ведьма Гловер. -- Плотник Стаутон проглотил ложку фасоли, кивком дав знать, что слышал. -- Повесили ее. Чернокнижеством она занималась. Порчу наводила на одного бостонского печника...

-- Джона Гудвина. -- Оказалось, что больше всего подробностей знал сам преподобный Мэддокс. -- Колдунья Гловер истязала чарами печника Джона Гудвина, его жену и деток его при помощи тряпичных куколок, набитых магической материей, в основном козьей шерстью.

-- Ах! -- чересчур театрально принялась ломать руки Аннабел Прентисс. -- Надо же! Козьей шерстью! Ужасно!

-- Эта Гловер, -- прокричал констебль, -- была, как выяснилось на следствии, ирландкой и паписткой! Черт всегда папистов придерживается. Где папист, там того и гляди -- черт. Особенно это касается ихних продажных прелатов. Все зло -- от папистов!

-- Ну разумеется, -- серьезно сказала Дороти Саттон. -- Кто бы спорил.

-- На необитаемые острова их! -- фыркнула Джемайма Тиндалл, но смолкла под взглядом, брошенным на нее поверх пялец.

Дороти Саттон осмотрела иглу, вздохнула:

-- Продолжайте, преподобный, продолжайте. Мы внимательно слушаем.

-- Сатана не дремлет. -- Мэддокс снова превратился в проповедника. -Не устает вводить во искушение. Кто слаб духом и верою, тщеславен либо робок, тот запросто может оказаться в когтях диавольских. Особенно, заметьте, сие женщин касается.

Джемайма Тиндалл и Аннабел Прентисс опустили головы и словно по команде перекрестились. Пастор кивком и сопением выразил одобрение.

-- Диавол, -- продолжал он, -- коий в графство Эссекс, несомненно, с негритянкой Титубой прибыл, нашел в Салеме благодатную почву для своего мерзопакостного семени. И тут же дал о себе знать. В феврале прошлого, то есть тысяча шестьсот девяносто второго, года начался кошмар. Несколько молодых девочек, среди них Элизабет, дочка преподобного Парриса, а с нею Абигайль Уилльямс, Анна Патмен, Сара Виббер, Сьюзи Шелдон и Мэри Уол-котт начали проявлять признаки колдовских напастей и одержимости. Говорили без склада и лада, а тела их и лица искажали ужасающие конвульсии...

-- Господи Иисусе! -- На этот раз руки принялась ломать Джемайма Тиндалл -- не менее театрально, нежели до того Аннабел Прентисс. Констебль Корвин не переставал зло глядеть на обеих.

-- Против конвульсий не помогли ни клистиры, ни кровопускания, -продолжал Мэддокс, не замечая ничего и, казалось, уже близкий к трансу. -Но девочки вызнали, кто их околдовывает и истязает. Арестовали и взяли на допрос черную Титубу, и та в сговоре с диаволом призналась и назвала других, в заговор вступивших. Первой -- Сару Гуд.

-- Сара Гуд! -- На сей раз дядюшка Уильям не смог сдержаться и смачно плюнул на пол. Тут же слегка зарумянился и размазал плевок башмаком. -- Сара Гуд, -- покашливая, начал он оправдываться. -- Чертово семя. Самая что ни на есть наихудшая из них, изо всех ведьма. Дома держала дьявольские творения. Собаку, какую-то желтую птицу, что-то косматое и кота по прозвищу Тайльрингс. И не кот это был, а истинное чудовище с тигру величиной, людоед с железными когтями. Жуть истинная.

-- На метле летала, -- ворчливо добавил Абирам Торп. -- На шабаши. Вместе с той... ну... Повивальной бабкой из Андовера... Как ее там...

-- Марта Каррьер, -- угрюмо напомнил констебль. -- А другую Нурс звали. Ребекка Нурс.

-- Мы не придерживаемся темы, -- мягко проговорила Дороти Саттон, -постоянно плутаем в отступлениях. Вернемся к Саре Гуд. Так как там было с ней? В чем провинилась? Ну, кроме, разумеется, того, что держала косматого пса и канарейку?