Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 7. Волна мысли. Сумеречный мир

Панюшкин, который был материалистом, пожал плечами. Когда речь шла о борьбе с советской властью, о расхождениях в вере можно было не думать — у священника и у него была одна общая цель.

— Может быть, все обстоит иначе, — ответил он. — Думаю, пришло время посоветоваться с Федором Александровичем.

— Нельзя так часто беспокоить его, сын мой, — возразил священник. — Он и так слишком устал.

— А мы разве не устали? — бесстрастно отмел возражения Панюшкин. — Это очень важная в стратегическом отношении операция. Если нам удастся пробиться к Кировограду, Украина окажется отрезанной от всей страны, и это даст шанс на победу украинским националистам.

Он тихонько насвистел несколько нот. Теперь языком стала и музыка. Успех освободительного движения в советской империи во многом зависел от подобных маленьких секретов.

Из кустов, в которых притаился отряд Панюшкина, вылез экстрасенс. Это был щуплый мальчик лет четырнадцати с отсутствующим взором. Священник обратил внимание на лихорадочный румянец, которым горело его лицо, и, перекрестившись, помолился о мальчике. Тот явно был на пределе сил. Впрочем, коль уж пришел срок пасть режиму безбожников, все подобные жертвы были оправданы. Без таких людей, как этот мальчик, сейчас было не обойтись. Они образовывали надежную незаметную сеть, связывавшую всех борцов воедино, от Риги и до Владивостока. О таких шпионах, как эти, прежде можно было только мечтать. Большинство же людей по-прежнему сохраняло верность режиму, соответственно нужно было искать нетрадиционные способы борьбы с ним.

Люди могут ненавидеть свое правительство и одновременно поддерживать его, понимая, что все недовольные будут рано или поздно уничтожены. Если же разом поднимется весь народ — пусть это даже будет мирная акция гражданского неповиновения, — правительство вынуждено будет отступить. Если же оно окажется оторванным от своих корней — страны и народа, — его сможет свалить и миллион вооруженных людей.

— Там красные, — сказал Панюшкин, махнув рукой по направлению к лесу. — Вы не подскажете нам, Федор Александрович, что они собираются предпринять?

Мальчик присел на корточки и закрыл глаза. Панюшкин не сводил с него глаз. Быть связанным разом с десятью тысячами экстрасенсов, разбросанных по всему континенту, судя по всему, было очень непросто. Заглядывать же в душу людей, тебе незнакомых, куда как сложнее. И все же сейчас без этого было не обойтись.

— Они — они о нас знают. — Казалось, голос мальчика доносился откуда-то издалека. — Они… У них есть приборы. Их металл нас видит! Они… Это — смерть! Они пошлют смерть!

Он резко раскрыл глаза и тут же, совершенно ослабев, лег на траву. Священник присел возле мальчика и, покачав головой, с укоризной посмотрел на Панюшкина.

— Управляемые снаряды! — Командир резко развернулся. — Значит, теперь и у них есть детекторы, подобные нашим. Ну что, батюшка, разве зря мы его позвали? Пора уходить отсюда. Не ровен час, с неба что-нибудь посыплется.

Оставив на прежнем месте массу металлических предметов, по которым на них и наводились вражеские приборы, отряд вышел в поход. Пока враг будет обстреливать ракетами место их прежней дислокации, они постараются напасть на него с тыла.

Командир не знал, помогает им Бог или нет, но в исходе боя практически не сомневался.

Не успел Феликс Мандельбаум занять свое кресло, как из селектора прозвучало: «Гэнтри». Судя по тону секретарши, речь шла о чем-то важном.

Гэнтри… Человека с такой фамилией встречать ему еще не приходилось. Он вздохнул и посмотрел в окно. Прохлада утренней тени все еще заливала собой улицы, однако уже теперь было понятно, что день будет жарким.

Внизу, под окнами офиса, стоял танк, защищавший здание муниципалитета. Волна насилия начинала потихоньку спадать, после бесславного ареста «пророка» культ Третьего Ваала практически за неделю сошел на нет. Численность и опытность милиционеров росли день ото дня, что позволяло властям справляться с орудовавшими в городе бандами. В Нью-Йорке установилось определенное спокойствие. При этом никто не имел ни малейшего представления о том, что творится за его пределами. Впрочем, в том, что горожанам предстоит пережить еще очень и очень многое, можно было не сомневаться.

Мандельбаум откинулся на спинку кресла и заставил себя расслабиться. Ему и поныне удавалось производить впечатление донельзя энергичного человека, хотя на самом деле он не чувствовал ничего кроме усталости. Слишком много дел, слишком краткий сон… Он нажал на кнопку звонка, извещая секретаршу о том, что посетитель может войти.

Гэнтри оказался высоким костлявым человеком. Дорогой добротный костюм сидел на нем мешком. Говор выдавал северянина.

— Говорят, теперь вы стали единовластным правителем этого города.

— Не совсем так, — ответил Мандельбаум, улыбнувшись. — Я — генеральный уполномоченный по улаживанию конфликтов, и только.

— Правильно. Но, поскольку нынешнее время сплошь состоит из конфликтов, вы, по сути, превратились в босса.

В словах посетителя чувствовалось что-то агрессивное, хотя по-своему он был действительно прав. Мэр, как и прежде, занимался рутинными организационными вопросами; Мандельбаум же, как человек куда более гибкий, был координатором тысячи различных программ, тем самым определяя всю текущую политику городских властей. Вновь созданный городской совет практически всегда поддерживал принятые им решения, что свидетельствовало о его влиянии.

— Присаживайтесь, — пригласил гостя Мандельбаум. — Что у вас?

Его неугомонный ум уже дал ответ на этот вопрос — сейчас Мандельбаум просто тянул время.

— Я представляю овощеводов восьми округов. Меня послали к вам с одной целью. Мы хотим знать, по какому праву вы нас обираете?

— Обираем? — переспросил Мандельбаум невинным голоском.

— Вы прекрасно все понимаете. Когда мы отказались от оплаты нашей продукции долларами, нам предложили какие-то расписки. Когда мы отказались и от них, они сказали, что заберут наш урожай силой.

— Знаю, знаю, — закивал головой Мандельбаум. — У нас работает масса невоспитанных людей. Мне очень жаль. Гэнтри прищурился:

— Надеюсь, они на прицел наших не брали? У нас ведь, сами понимаете, тоже пушек хватает.

— Может, у вас есть и танки? Или, скажем, самолеты? — Сделав небольшую паузу, Мандельбаум продолжил: — Послушайте, господин Гэнтри, в городе осталось на сегодняшний день шесть или семь миллионов человек. Если мы не обеспечим их питанием, начнется голод, верно? Вы хотите, чтобы семь миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей погибли голодной смертью, в то время как ваша ассоциация не знает, куда ей девать излишки продукции? Разумеется, нет. Вы ведь такие же люди. Поступить так вам не позволит элементарная человеческая совесть.