Денис Бурмистров - Равновесие Парето

— Это понятно, а инопланетяне-то тут причем?

— Есть версия, что их построили пришельцы, — сказал Сергей.

— А, слышал я эту версию, — я состроил скептическую гримасу и помахал в воздухе банкой, подбирая слова. — То ли маяки они строили для посадок, то ли какой-то передатчик.

— Все верно, — стажер сделал вид, что не заметил моей гримасы. — Для чего построили, мы уже не узнаем, но то, что построили именно инопланетяне, это точно. Людям, особенно в те времена, это просто было не под силу.

— Да ладно, не под силу. Вон, Великую Китайскую Стену же построили? А ее даже из космоса видно.

— Я тоже сомневался, — не сдавался Сергей. — Но когда сам увидел, то сразу сомнения пропали. Там каменные блоки весом около трех тонн! Их там очень, очень много! Они все так безупречно лежат, ровно! Даже наш гид сказал, что он верит в версию постройки пирамид пришельцами, а люди попросту позже приспособили их под свои нужды.

— Ну, гиду-то можно верить, — хмыкнул я. — Гид специалист в пирамидостроении.

Стажер пристыжено замолчал, отхлебывая пиво. Мне его даже по-своему стало жалко.

— Слушай, — начал я. — Когда-то я очень увлекался мистикой. Тогда было модно всякое такое про призраков, про параллельные миры, про полтергейст и про магию. Я читал книги запоем. В девяностые даже журнал выписывал, типа сборника рассказов очевидцев, не вспомню сейчас, как он назывался. Там, кстати, и про инопланетян было.

Я дурашливо отсалютовал пивом ночному небу. Стажер внимательно слушал, склонив голову.

— Помню, одноклассник мне фотографию принес, а на ней какие-то непонятные линии, белые пятна. Он мне говорит: «Вот, потусторонние эманации!». Помню, у меня даже кровь в жилах застыла — верить-то я верил, а чтобы вот так, своими глазами увидеть, так то впервые. Правда, потом оказалось, что это просто блик от плохо протертой линзы. Вот только это мы узнали, пройдя длинный и, как нам казалось, важный путь до ближайшей фотомастерской. У них там таких эманаций полный ящик оказался, возле помойки.

Но я не разочаровался. Было жаль, конечно, но это лишь доказывало, что все таинственное еще более таинственно, и просто так оно себя кому ни попадя не являет. Тогда я сказал себе, что когда-нибудь обязательно сам, лично увижу что-нибудь сверхъестественное.

Я прервался, отпил пиво. Стажер терпеливо ждал. Я спросил, прищурившись:

— И знаешь, что случилось после этих слов?

— Что?

— Я начал видеть таинственное во всем подряд, — насмешливо произнес я. — Пролетит огонек в небе — это НЛО! Сломается ветка в лесу — это снежный человек! Ночью пошевелится занавеска — это призрак! Правда, на поверку все это оказывалось чем-то другим, обыденным. Я разочаровывался. Но по-прежнему верил. Каждый раз зарекался, но все равно верил. Время шло, я все обжигался, ошибался. Даже был поднят на смех один раз. А потом, в армии, я познакомился с пареньком, с Денисом. Паренек не то с Урала, не то из Сибири, короче, вообще с окраин глобуса. Так вот, до чего же прагматичный человек, скажу я тебе! Фантазии лишен начисто, реалист махровый. Он-то мне мозги и вправил. Не специально, конечно, а так, в разговорах. Там было несколько моментов, когда я ему события в мистическом свете показывал. Но он все развернул как есть. И оказалось, что всему есть объяснения, логичные, земные. Понимаешь? Абсолютно всему.

Стажер молчал, не осмеливался перебивать. А я разошелся:

— Он-то мне и показал что к чему. Говорит: «Игорь, мистика и всякие фокусы, они для оболтусов, лентяев и неучей. У человека, имеющего цель в жизни и упрямо идущего к ней, просто нет времени на все эти фантазии. Мир естественен и объясним. А что необъяснимо, так то, значит, наука пока не посчитала нужным разъяснить. Или у тебя просто знаний не хватает, чтобы понять. А значит, голову забивать не стоит».

— Так прямо и сказал? — спросил Сергей.

— Примерно так, — кивнул я. — Я тогда спорил с ним, пытался доказать. А только как доказать? Фактов-то нет. И быть не могло, потому что я и сам мало что понимал как в науке, так и в жизни. Помню, злился на него. Обижался. А он лишь снисходительно улыбался.

Потом я пришел с армии, устроился работать. Стал делать карьеру. И понял всю правильность его слов. И теперь на всякую чертовщину смотрю более чем скептически. Ты ведь когда фокусы видишь, ты же удивляешься? Но удивляешься не какому-то чуду, а тому, как фокусник смог выполнить сложный трюк и так ловко тебя обдурить. Потому что в глубине души ты очень хорошо понимаешь, ты знаешь, что никакого чуда, волшебства, на самом деле нет.

Я умолк, многозначительно посмотрел на стажера.

Сергей глубоко вздохнул, посмотрел на звезды. Усмехнулся каким-то своим мыслям. И спросил:

— А что бы сделал ваш друг, если бы на самом деле столкнулся с чем-то потусторонним? С чем-то, отчего просто так нельзя отмахнуться и нельзя объяснить логикой?

Я пожал плечами:

— Ну, не знаю. Наверное, что-нибудь придумал бы.

Я замолчал, а потом добавил, смеясь:

— Хотя вообще-то, в таком случае, он обещал позвать меня.

Карчевский взял кусок булки, намазал маслом, сверху положил на толсто отрезанную дольку колбасы. Покрутил перед носом получившийся бутерброд, примериваясь как бы лучше откусить.

Геолог пришел ко мне около десяти утра. Не выспавшийся, плохо соображающий, я не сразу услышал, как он стучит в дверь. Подумал, что показалось.

После ночного инцидента я смог уснуть лишь под утро, заперев входную дверь на все засовы. Под подушкой у меня теперь лежал нож и я чудом не распорол себе руки во сне.

Геолог зашел и сразу принялся осматриваться, бесцеремонно пройдя в квартиру прямо в обуви. Я решил не обращать на это внимание. Он сказал глубокомысленное «Мда», увидев спальню с заклеенным стеклом, после чего прошел на кухню. И начал готовить кофе. Этой малости я был благодарен, морщась от режущих слух звуков грохочущей посуды.

Карчевский с чавканьем жевал бутерброд и шумно отхлебывал кофе из кружки, при этом с интересом уставившись на меня. Он вообще казался очень громким этим утром, раздражая и без того разболевшуюся голову. Мне кажется, он делал все это специально.

— Хреново выглядишь, — наконец сказал геолог, дожевывая бутерброд. — Бухал?

— Не выспался, — ежась в наброшенный на плечи плед, ответил я. Состояние у меня было сомнамбулическим, я не до конца проснулся. Чувствовал я себя сейчас подтаявшим холодцом, разваливающимся и оплывающим. Голова превратилась в колокол, в глаза словно насыпали песка. Подташнивало и знобило. Даже горячий кофе не помогал.

— Ну да, ну да, — деланно согласился бородач и потянулся за булкой. — А изо рта морем пахнет.

Он в несколько приемов сделал себе новый бутерброд. Я медитативно наблюдал за его действиями.