Андрей Колганов - Повесть о потерпевшем кораблекрушение

Движение за всеобщее избирательное право набирало силу, и уже на следующий год в Ассамблею Республики была представлена петиция, содержавшая почти 800 тысяч подписей. Но Ассамблея оставила ее без последствий. Хотя такой результат, собственно, и ожидался, среди активистов движения стали заметны уныние и растерянность.

Обер Грайс тем временем был назначен директором дочерней фирмы компании Лойна Далуса „Западный Арсенал“ в Сайлоре, включавшей в себя артиллерийский цех и верфь. Далус почел за благо задвинуть чересчур уж политически активного пайщика подальше — чтобы не бросал тень собственной неблагонадежности на своего патрона. А на промышленность Республики обрушилась волна кризиса, зародившегося в Старых Землях. Число забастовок резко выросло, схватки рабочих с полицией стали едва ли не обыденным зрелищем в фабричных кварталах крупных городов. Но рабочие требовали не только сохранить уровень зарплаты. „Право голоса!“ и „10-часовой рабочий день!“ — было написано у них на плакатах.

Жена Обера Грайса принимала горячее участие в возобновлении кампании за „Список Справедливости“. Она постоянно принимала в доме активистов движения, руководителей рабочих союзов, радикальных политиков и журналистов. Ее собственные статьи проникали время от времени в крупные газеты.

„… Говорят, что 10-часовой рабочий день будет разорением для всей промышленности республики. Ложь! Шесть заводов Обера Грайса работают прибыльно при 9-часовом рабочем дне, а спичечная фабрика — даже при 7-часовом. Фабриканты просто-напросто боятся, что вместо простого выжимания крови и пота из работников им придется озаботиться техническими нововведениями, поднимающими производительность. Именно в этой косности — подлинная причина их сопротивления ограничению рабочего дня. Таким образом, тот, кто боится введения 10-часового рабочего дня, на самом деле выступает против прогресса промышленности!

Говорят, что свобода рабочих ассоциаций будет означать непомерно завышенные требования со стороны работников, что они смогут тогда принудить платить зарплату, не соответствующую возможностям предприятия. Эти господа лукавят! Почему-то покупатель и продавец на рынке всегда торгуются о цене товара. Но едва мастеровые вздумают поторговаться о цене рабочих рук, как ответом им чаще всего бывают дубинки и сабли полицейских, а бывает — и пули.

Промышленникам выгоднее договориться с рабочими, учитывая не только свою страсть к барышам, но и законный интерес рабочих к достойной жизни. Если имущие классы не поймут необходимость и благотворность реформ, нас ждут тяжелые времена. Да, реформы означают необходимость поступиться чем-то. Но одновременно они пришпоривают прогресс, заставляют снижать издержки, улучшать организацию дела, применять новые машины. Если же голос рабочих не будет услышан на парламентских скамьях, он все громче и громче будет раздаваться на улицах. У нас уже нет выбора между приверженностью к старинной рутине и реформами. У нас остался один выбор — между реформами и революцией. И если вы не сделаете выбор в пользу реформ, выбор в пользу революции будет сделан за вас!“

„Элинорский

Трансконтинентальный Экспресс“

Обер Грайс напряженно работал над расширением „Западного Арсенала“. Постройка верфи шла полным ходом, рядом с артиллерийским цехом поднимался цех стрелкового вооружения. На главных заводах Далуса было освоено производство нового нарезного штуцера с новой пулей, имевшей коническую выемку в донной части, что обеспечивало хорошую обтюрацию без процедуры плотной забивки пули в ствол, отнимавшей время при заряжании. Теперь пуля просто загонялась в ствол одним ударом шомпола, как в гладкоствольном ружье, а плотное ее прилегание к нарезам обеспечивалось расширением краев конической выемки под давлением пороховых газов. Одновременно было выпущено совершенно новое изделие — семизарядный револьвер, снаряжавшийся унитарным патроном с латунной гильзой. Патент на это изделие и на унитарный патрон принадлежал безвестной фирме, подлинным владельцем которой было Техническое бюро Грайса.

Выпуск револьверов был начат и в „Западном Арсенале“. Многие оружейные заводы выбросили вскоре на рынок целый ряд более или менее удачных подражаний. Варлан, скрепя сердце, просто купил лицензию и несколько необходимых станков у Далуса, наладив производство сразу трех разновидностей револьвера с разной длиной ствола, и тем немало опередил остальных конкурентов.

На этот раз сражение Далуса за военный контракт было победоносным и офицеры Легиона Республики стали получать револьверы его фирмы. Через некоторое время револьверами начали вооружать и кавалерию. А Обер Грайс через свое Техническое бюро уже готовил на базе одной захудалой оружейной мастерской новые образцы стрелкового оружия. Мастерская получила в банке Грайса кредит, закупила на заводе прецизионных станков Грайса новое оборудование. Через несколько месяцев Обер придирчиво рассматривал первый экземпляр нарезного казнозарядного ружья с откидным затвором под унитарный патрон.

Экономический кризис не обошел стороной Лойна Далуса, ударил он и по фабрикам Обера Грайса. Речь не шла о банкротстве, но прибыли упали, сбыт замедлился. Забастовки вспыхнули на сталепрокатном заводе Далуса в Порт-Квелато и на чугунолитейном, расположенном вблизи Фоломатьены. С превеликим трудом Грайсу удалось уладить дело без вмешательства полиции.

Лойн Далус кипел от бешенства:

„Это все твоя агитация! Подбиваешь мастеровых требовать всякие права, а они готовы сесть на шею!“

Обер отвечал не менее резко:

„Если бы не мой авторитет у рабочих, у тебя бы сейчас стояли почти все заводы, а твои мастеровые дрались бы с полицией! Благодари судьбу, и меня не в последнюю очередь, что дело кончилось миром!“

Стачки бушевали по всему Восточному побережью, газетные статьи напоминали военные сводки, то и дело сообщая о стычках рабочих с войсками или полицией. „Список Справедливости“ был у всех на устах.

Не меньше 12 тысяч человек приняло участие в шествии к зданию Ассамблеи Республики. 2 миллиона 11 тысяч подписей стояло на этот раз под „Списком Справедливости“. Но демонстрантам преградили путь десятки шеренг конной и пешей полиции, многочисленные деревянные барьеры. Ассамблея отказалась принять петицию.

Через два дня шумная толпа в несколько сот человек собралась перед домом Обера Грайса в Порт-Квелато.

„Долой смутьянов!“ — кричали в толпе. — „Зачинщика мятежа — к ответу!“

В дом полетели камни, почти все падавшие в обширном палисаднике, не долетая до окон.

К несчастью, Обер Грайс находился в это время в ванной, и не сразу услышал крики толпы. Его жена, обеспокоенная, запахнула пеньюар и осторожно выглянула из-за портьеры. „Надо предупредить мужа!“ — мелькнула мысль в голове у Инесейль. Но она не успела.