Антон Орлов - Чужое тело

В воздухе зыбко мерцала полусфера, обозначившая границы поля, и по ней неторопливо ползло, стекая на тротуар, нечто громадное, пышное, вязкое, бело-розовое… Пешеходы останавливались, с удовольствием глазели на происшествие. Даже неказистый, тронутый ржавчиной робот, который сидел, распластав присоски, на витрине магазина напротив и оттирал какое-то пятно, — и тот замер, словно тоже заинтересовался.

— Торт, — поглядев вверх, определил Люш из «Сетевой бомбы». — Ей-богу, тортец кинули! Такой бы на стол…

— Не убирать поле! — распорядился Лиргисо. — Просканировать на взрывчатку!

— Мы уже, — отозвался кто-то из охраны. — Есть что-то…

Расползающаяся масса начала содрогаться, в стороны полетели куски и белые брызги. Бомж в треснувшем шлеме, подошедший слишком близко — видимо, рассчитывал на кусок тортика, — согнулся и сел на тротуар, прижимая руки к животу, сквозь его пальцы сочилось красное. Завыла сирена.

— С начинкой, так я и думал, — со скучающей усмешкой процедил Лиргисо. — Уже было. До чего люди обожают повторяться…

— Я смотрю, тебя здесь любят, — заметила Тина.

Маленькая серебристая тварь с острым жалом. Она исколола Полю все пальцы, и теперь безутешная вдова Полина Вердал (естественно, кроткая и плодородная) пачкала кровью теплые подштанники для работников шестого уровня, занятых на добыче хлиорита — светящегося зеленоватого минерала, благодаря которому Манокар до сих пор не обанкротился в галактических масштабах. Хлиорит добывали вручную — специфика такая, что роботы не справятся. В это Поль еще мог поверить. Но зачем кустарным способом чинить поношенную одежду шахтеров, в то время как швейные автоматы сделают то же самое быстрее и качественней, — этого он понять не мог. Вообще-то объяснение имелось: чтобы было чем заполнить досуг кротких и плодородных обитательниц приюта. Чтобы те не начали беситься от нечего делать…

Иголку Поль держал в руках первый раз в жизни. Уже через день он обнаружил, что все остальные кроткие вдовы презирают Полину Вердал, которая не умеет шить. Теперь он вдова-аутсайдер, вдова-изгой… Не смертельно, как любит говорить Стив, но работе мешает. Мея Ришсем слишком хорошо спряталась, а собирать информацию, в то время как потенциальные обладатели информации всячески выказывают тебе свое неодобрение, — то еще занятие. Чувствительную Полину Вердал все это доставало, а пользоваться другими ипостасями было нельзя: базовая личность кого-нибудь побьет, Томек кому-нибудь нахамит. Вот Поль и мучился.

Эмфида Турнав, старшая администратор-воспитательница четырнадцатого корпуса, во время совместных скорбных бдений не раз многозначительно намекала на свое знакомство с Меей Ришсем. «Бдения» представляли собой посиделки в траурно оформленном зале. Считалось, что несчастные женщины должны сообща предаваться скорби и подбадривать друг друга, но на деле мероприятие выродилось в обмен сплетнями и перемывание костей кротким вдовам из других корпусов. Главенствовала Эмфида — пожилая дама с кисло-сладкой, будто нарисованной улыбкой и все еще мелодичным манерным голосом. Она говорила, что дружит с Меей, что иногда они вместе пьют чай, что Мея очень благодарна ей за поддержку… Поскольку на бдениях присутствовали все обитательницы четырнадцатого корпуса, исключая сирот-воспитанниц, Поль сделал вывод, что вдова президента живет в другом корпусе.

Произвести благоприятное впечатление на Эмфиду… Это сложно. Старшая администратор-воспитательница в несколько слоев окутана «ватой» и обвешана, как новогодняя елка игрушками, клочьями шевелящейся «бахромы» и туманными комками «инфузорий». Полине Вердал эти образования напоминали паразитов, и она не могла унять отвращение, когда подходила близко, — хорошо еще, что к ней вся эта пакость не липла. Впрочем, ради выполнения задачи все можно стерпеть, особенно если почаще напоминать себе, что никакой осязаемой «пакости» здесь на самом деле нет, есть всего-навсего визуализация информационных явлений… Эмфида смотрела на Полину свысока, с брезгливым недоумением. Жалкий лепет Полины насчет того, что она, мол, разучилась шить и аккуратно причесываться от горя, после скоропостижной кончины супруга, действия не возымел: у всех горе, но никто, кроме тебя, не позорит неумением свое женское естество! Формулировка была именно такая, и у Поля глаза на лоб полезли, за что его обозвали «дурочкой».

После этого Полина Вердал ударилась в откровенный подхалимаж. Наплевать, как это выглядит со стороны, главное — добиться расположения Эмфиды, узнать у нее, где засела вдова президента, а потом — сбросить осточертевший гелевый корсет, обрезать волосы и вернуться к нормальной человеческой жизни.

Поль более-менее приходил в себя только по вечерам, когда встречался на чердаке с Ивеной. Она была дочерью чиновника пятого уровня, забитого насмерть электроплетью за неповиновение начальству. Дело было пустяковое, отец Ивены не выполнил какой-то абсурдный приказ вроде очистки от снега территории перед фасадом учреждения во время снегопада (старайся — не старайся, все равно завалит), за что и поплатился жизнью. Мать Ивены после этого простудилась и умерла, а девочку отправили в приют. Ей было двенадцать лет — чуть больше, чем Поль решил, когда увидел ее впервые при свете фонарика. Обычно они сидели в темноте, прижавшись друг к другу, и Полю не хотелось задумываться о том, что с ней будет, когда он уберется из Приюта кротких вдов.

А уберется он уже скоро… Подхалимаж — великая вещь. Эмфида Турнав начала оттаивать и все чаще разговаривала с Полиной благосклонно. Негоже вдове чиновника второго уровня становиться прислужницей, однако свихнувшаяся Полина Вердал с этим не считалась и ежедневно напрашивалась в помощницы к служанке, которая делала уборку в двухкомнатных апартаментах старшей администратор-воспитательницы. Самолюбию Эмфиды, раздутому, как плавательный пузырь незийской рыбы-подушки, это льстило; она добродушно называла Полину «безрукой неумехой», но не прогоняла. Однажды она обмолвилась, что на днях к ней заглянет на чашку чая «очень дорогая гостья». Мея Ришсем?.. После отбоя Поль связался со Стивом: есть вероятность, что объект на подходе.

Коридор отлично простреливался. Сквозь отверстия в дырчатых стенных панелях сочился едкий дымок: похоже, там горела проводка. На полу валялись куски пластика, упавшее со стены растение с длинными узорчатыми листьями и в придачу два трупа.

Тину интересовали прежде всего трупы: она впервые увидела противника вблизи. Оба бледнокожие и мускулистые, в шлемах с аляповатыми эмблемами и пятнистых коричнево-оранжевых комбинезонах с короткими рукавами. Их настигли отравленные иглы «цербера», умерли они не сразу — около минуты агонизировали, хрипя и корчась.