Александр Щеголев - Свободный Охотник

Человек брезгливо смеется:

– Поднимись, Бархатный, мы пока ещё друзья!

«Посади меня в блошиную яму, великий. Назначь вместо меня нестриженую самку из общей норы…» – Я не Носитель Гнева, – смеется человек, – но сердиться тоже имею право, согласись. Особенно, когда есть из-за чего. Поднимись, друг. Ты узнал, кто взорвал Яйцо и чуть не увел «Универсал»?

Звероид отряхивается, приводя себя в надлежащий вид.

«Я узнал, хозяин. Их называют рабами Носителя Гнева. Секта изгоев, которая пополняется сбежавшими из разных Клонов бластомерами. Они преступники даже по понятиям Центра».

– Сами себя они называют рабами Белого Странника, – поправляет вождь. – Ослушаться Дедушку – да, это преступление… Вот ты сказал, что партнер найдет их и уничтожит.

«Конечно».

– Нет, друг Бархатный, не надейся. Как ты думаешь, почему заговорщики пощадили «Толстяк»?

«Из-за нехватки управляемых снарядов».

– Ошибаешься. Просто «дети Клона» никогда не убивают себе подобных, даже если они произошли на свет от разных Дедушек или считают друг друга предателями. Нашему партнеру очень непросто будет обеспечить безопасность при организации нового обмена. Он соврал, если обещал это.

Зверь осмеливается возразить:

«В следующий раз, хозяин, заговорщикам не поможет Носитель Гнева. Ни также Белый Странник, как называют его они, ни Дыхание Истины, как называешь это ты. А с людьми я справлюсь, тем более, с пустоголовыми бластомерами». – Бархатный неуловимо и зло бьет лапой воздух.

Вождь Гладкий ломает двумя пальцами иглу с нанизанными на неё кусками мяса.

– Я называю это блуждающим текстом и никак иначе, – напоминает он. – И знаешь почему? – Он резко встает. – Помнится, ты тут благородно возмущался – мол, какие заговорщики бесчестные, воспользовались высшим знамением ради трусливой атаки, мол, разве можно было предусмотреть такое совпадение… – Вновь он меряет шагами пространство своего жилища. Следить за передвижениями вождя очень трудно, ибо жилище его не имеет стен. Лишь голос его остается на одном месте – в голове у спящего мальчика.

Декодер формирует торопливый ответ гостя:

«Согласен, великий. Сбой в системе связи можно и нужно было предусмотреть. Что ты и сделал за меня. Именно ты приказал ввести в бортовую память корабля программу, которая запускается в случае обрыва канала связи. Я не снимаю с себя вину. Только благодаря твоему гениальному умению видеть суть событий, операция не закончилась катастрофой».

– Сколько слов, и все мимо, – вождь Гладкий вновь выплывает из тумана. – Дело обстоит гораздо проще. Рабам Белого Странника известны ритуалы, с помощью которых они умеют вызывать фрагменты блуждающего текста. А мне известно, что такая возможность существует. Вот и вся гениальность. А у тебя, надстаевый, отвратительно работает служба безопасности, если такие вещи тебе до сих пор неизвестны.

«Значит, это не было случайным совпадением?» – поражен звероид.

– Я рад, что ты наконец меня понял.

Ухоженный, переливающийся на свету хвост Бархатного нервно подрагивает, выдавая чувства звериного короля.

«Я заслужу твое прощение! – внезапно подпрыгивает тварь. – Я заставлю врагов жрать форс-пластик их собственных крепостей! Отныне причиной твоего гнева будет только жестокость моей мести!» Вождь Гладкий не отвечает. Молчит, задумавшись о чем-то. Тянется пауза, превращая беседу в нечто ненастоящее, искусственное. Мальчик трясет головой, силясь стряхнуть тот камень, что тянет его разум обратно в бездну. Вождь поворачивается и смотрит на него – смотрит долго и странно.

– Вообще-то, друг Бархатный, я о другом хотел сказать, когда заговорил о наших неудачах.

«О чем, великий?» – Рабы Белого Странника никогда не использовали тайные знания для решения боевых задач. Вызываемые ими тексты – это ведь святыня. Но, как видно, времена изменились. Святыни становятся оружием, вроде параболических аннигиляторов… Ненавижу фанатиков! Повсюду они, куда не сунься! Одни, чтобы испортить Всеобщую в контролируемой нами зоне, лезут грязными руками в сокровищницу Абсолютного Отчаяния, другие – вот, пожалуйста… – Вождь брезгливо указывает на пленного. – Изучить Метро, как никто другой в Галактике, чтобы потом сжечь бесценные знания вместе со своими мозгами. Это глупость, а не геройство. Не спорь, друг Бархатный, именно безответственная глупость. Он ведь даже с друзьями не делился секретами, хотя друзья его – наши злейшие враги. Разве что девчонка, которой ты позволил сбежать, могла что-нибудь знать, но я в это не верю…

Гость вовсе не спорит. Расслабленно щурится, застыв в позе почтительного внимания. Хозяин продолжает:

– Фанатизм съедает и нас, и наших врагов. Тебе не кажется? Быстрее, чем биокристаллические личинки съедают брошенную базу. Фанатики накапливаются в Галактике, как гной в волдыре, и когда-нибудь волдырь лопнет. Ох, как я их ненавижу…

«Прикажешь пленного усыпить?» – осторожно напоминает надстаевый.

Мальчик послушно закрывает глаза. Ему очень интересно, как можно усыпить кого-нибудь во сне, поэтому он подсматривает сквозь щелочку между веками.

– Подожди, хочу ещё полюбоваться на это чудо. Зачем Неуловимому понадобилось ломать свою психику, если он и так был чокнутый? Я говорил, ведь говорил, что старик ошибается! Пытаться сделать фанатика нашим лоцманом – все равно, что Печатью гипа метить лысину… все равно, что шелудивого выстригать в надстаевые! – Великий вождь неожиданно становится весел. – Только и пользы от него – обменять на что-нибудь ценное… Не лоцман нам нужен, и даже не инкубатор, а карта. Комплект карт, друг Бархатный. В каком состоянии работы по созданию новой службы Узора?

Их Резвость, прогнувшись, чешет задней конечностью себя за ухом.

«Я скажу тебе правду, друг Гладкий. Межфрагментарных маршрутов, приносимых разведкой, недостаточно, лоцманы попадают в плен очень редко, а трофейные карты Фрагментов стыкуются между собой с большими вероятностями ошибок. Технические Входы обнаруживаются только случайно. Информационная подкладка наращивается медленнее, чем мы с тобой хотим. Я пока не понимаю Метро, великий».

И на том веселье кончается.

– Ты не понимаешь? – сдержанно спрашивает человек. – Может быть мне все-таки подружиться с кем-нибудь, кто рвется понимать больше тебя? Например, с четвертым из династии Твердолапых?

«Я заслужу твое прощение, вождь».

Мальчик открывает глаза, вновь попадая в придуманный кем-то мир.

– Зато я все понимаю! – радуется он. – Метро – это внепространственная энергетика, правильно? Вещество-волна. Входы – это преобразователи, Тоннели – это плоские волноводы, а Узлы – искривления плоскостей. Вот так.