Александр Щеголев - Свободный Охотник

Вот уж не думал я, оборудуя кабинет детского психотерапевта в районной поликлинике, что когда-нибудь воспользуюсь услугами этого человека!

– Понятия не имею, – говорил я врачу, чувствуя себя полным идиотом, – зачем ему так нужна была сестра. Он же до сих пор ничего мне не объяснил! А ещё больше меня удивляет, зачем ему понадобилось фотографировать мою дочь?

– Не волнуйтесь вы так, – уговаривал меня Александр Ильич. – Я тоже не имею ответов на ваши вопросы, поэтому скажу о другом. Даже здоровые люди на фоне сильного утомления могут дать такие психотические сдвиги, что сами потом диву даются. А когда отдохнут – все исчезает. Ваш мальчик более двух суток не спал и не ел, правильно? С пятницы по воскресенье включительно. Прямо скажем, это высокая степень астенизации. Кроме того, бывает так называемая приходящая психотическая реакция, свойственная подросткам и связанная с периодом полового созревания. Неделя-две, и симптомы тоже уходят без следа. У него ведь, если я правильно понял, сложные отношения с матерью? И еще, тут вы совершенно правы, надо разбираться с необычно сильным желанием мальчика во что бы то ни стало иметь сестру…

Легко сказать – не волнуйтесь!

Я водил пятнадцатилетнего пациента по врачам. За ручку, как малыша. После того утра, когда его нашли, других путей для меня не существовало. И первый же специалист с предельной четкостью сформулировал главный вопрос, на который следует ответить: с чем мы имеем дело? У него, у этого специалиста, ответ был наготове. Дескать, случившееся – есть не что иное, как манифестация, начало серьезного психиатрического заболевания. «Бред овладения». Синдром воздействия, он же синдром Кандинского-Клерамбо. Все симптомы налицо: больной якобы игрушка в чьих-то руках, сам себе чужой, действующий под влиянием могущественной внешней силы, человек с «подмененной душой», – короче, классический случай. Дескать, мальчика надо класть в больницу и там уже принимать меры. Причем здесь компьютер? Так ведь душевные расстройства, с удовольствием пояснил специалист, всегда социальны. Например, до 12 апреля 1961 года почти не было форм бреда с космическими сюжетами, теперь – сплошь и рядом. Появились компьютеры – вот вам то же самое. Персонажи компьютерных игр теперь управляют игроками…

– Значит, вы думаете, у него не шизофрения? – спросил я Александра Ильича напрямик.

– Хорошо вас запугали, – улыбнулся он, собрав трогательные веснушки в кучу. – Вы поймите, есть врачи, ориентированные на болезнь, и есть врачи, ориентированные на здоровье. Если речь идет о формировании стойкого изъяна психики, стойкого бреда, то для него характерна «прогредиентность», то есть развитие, непрерывное присоединение симптомов. Раньше, чтобы поместить человека в сумасшедший дом, ставили диагноз «вялотекущая шизофрения». Это – мистика, такого заболевания нет. Обязательно должно быть пусть медленное, но нарастание симптомов, видоизменение и углубление бреда, нарастание болезненных явлений, или это не шизофрения. Иначе говоря, нужно посмотреть болезнь в динамике, прежде чем навешивать таблички. Если прогредиентности нет, сразу возникают сомнения.

– Сомнения толкуются в пользу обвиняемого, – воспрянул я духом. – Значит, пока наш диагноз остается – острая психотическая реакция?

Такой приговор вынес второй специалист, к которому я обратился. Острый психоз, как реакция на тяжелую психотравму, вполне возможен, обрадовал он меня. Правда, лишь при совпадении ряда факторов. У подростка ведь была психотравма, не имеющая отношения к компьютерам, не правда ли? Таким образом, он получил толчок – желание уйти в другую личность. Предположим, происходящее на экране совпало с тем, что он страстно желал – вот точка фиксации. Организм сам себя защищает. Ведь у ТОГО ГЕРОЯ никаких несчастий нет… («Ой ли нет?» – так и подмывало меня возразить)… вдобавок, подросток ЛЮБИЛ того героя, если столько лет играл в одну и ту же игру. «Как долго может длиться острая психотическая реакция?» – сразу уточнил я, на что-то надеясь. «Если реальная ситуация совершенно непереносима, человек может и не вернуться», – был ответ специалиста.

Хорошо, что я вспомнил о существовании Александра Ильича! Есть врачи, которые на первый взгляд мелковаты – постов не занимают, по телевизору не выступают, книжек не публикуют, космические гонорары за визиты не берут. Сидят в какой-нибудь дыре, вроде районной поликлиники, и тихо делают свое дело. Однако о них слышали буквально все больные, проходящие по их профилю. К ним стремятся, о них говорят в очередях к другим светилам медицины. Вот такое интересное явление природы…

– В нашем случае, – сочувственно сказал мне Александр Ильич, – слишком много необъяснимого. Видите ли, если человек был здоров и его наследственность не отягощена, то шизофрения маловероятна. На фоне полного здоровья, как вы меня уверяете, практически вдруг – настолько яркий и громоздкий бред…

– Что значит – наследственность не отягощена?

– Когда оба родителя шизофреники, то ребенок окажется болен со стопроцентной вероятностью. Если шизофрения только у одного из родителей – вероятность ноль целых пять десятых. Можно, кстати, изучить наследственность не только по прямым, но и по боковым линиям.

– Изучим, – бодро согласился я, заранее зная, что ничего этого не будет.

– И обязательно надо изучить состояние мальчика до приступа. Не было ли, скажем, каких-то психотических эпизодов раньше – в детском саду, в школе.

– Не было, – уверенно соврал я. А может, вовсе не соврал. Откуда мне было знать точный ответ, и как признаться, что я его не знаю?

– Что касается острого психоза на фоне психотравмы, то здесь важен фактор соответствия, – продолжал врач. – У здоровых людей психотическая реакция будет соответствовать силе раздражителя. К примеру, если со стола упал графин с водой, а у владельца по этой причине – бред, ступор или с кулаками на всех кидается, это должно насторожить, потому что здесь явное несоответствие. В нашем случае – аборт, сделанный матерью, плюс неродившаяся гипотетическая сестра. Ситуация, конечно, психотравмирующая, но не настолько же. По крайней мере, не для здорового и вполне развитого пятнадцатилетнего человека.

– Я понял так, что вы не можете отнести наш случай ни к одному, ни к другому варианту?

Александр Ильич заметно смутился:

– Давать заключение о психогенной или эндогенной природе заболевания пока преждевременно. Я бы поостерегся.

И тогда я задал вопрос, давно зревший у меня в голове:

– А вдруг это не заболевание?

Вопрос мой был рожден отчаянием, полной невозможностью хоть что-то понять и исправить.

– В каком смысле?