Александр Лоскутов - Высшая ценность

И ангел, едва заметно поколебавшись, кивнул. Я не смог удержать рвущийся наружу вздох:

— Разве это так важно? Разве правда изменится от того, с какой целью она сказана? Разве истина станет ценнее, если она идет от чистого сердца, а не от корыстных побуждений? Разве тьма неспособна служить свету, а свет — тьме? Какая разница, почему я это сказал. Главное, что сказал. И если бы не было этих пресловутых «личных мотивов», разве я бы не воспротивился приходу второй волны Божьего Гнева? Я все равно встал бы против тебя, ангел… может быть, не столь охотно, но встал бы.

Молчание. Горящие глаза двух выходцев из иных сфер. Бездонно-синие на лице человеческом. Бездонно-черные в окружении щетинистой чешуи. Два вида льда. Синий и черный.

Глупый-глупый выбор. На самом деле мне не нужно ни того, ни другого…

Небо на востоке окрасилось в золото. Озаренные утренним солнцем облака величаво плыли по небу. В раскинувшемся вдаль до самого горизонта городе гасли ночные фонари. До рассвета оставались уже не минуты. Секунды.

Я отступил в сторону, освобождая дорогу несмело шагнувшей вперед Ирине. Она остановилась рядом со мной. Нашла и обхватила пальцами мою руку.

— Что мне делать? — прошептала она.

— Что бы ты ни сделала, — я постарался улыбнуться ей, — я пойму. Если таков твой выбор — иди, а хочешь— оставайся. Ты мессия. Никто не сможет тебя принудить.

Я знал, что говорю правду. Знал, что ее никто не может заставить. Никто, будь то ангел, или демон, или даже сам Господь Бог…

Крошево битого льда в ее взгляде. Холодное молчание хмурого Уриила. Показное равнодушие довольно ухмыляющегося Аваддона.

— Подскажи, — одними губами попросила Ирина. Я покачал головой в ответ:

— Не могу. Это должен быть твой и только твой выбор… Извини.

— Люблю тебя, — шепнула она.

— И я тебя…

Холодная вечность в ее взгляде. Крупинки синего льда. И… И еще… Да…

Она медленно кивнула, отводя взгляд. И шагнула вперед, выпуская мою ладонь. И Уриил протянул навстречу ей свою длинную и аристократически узкую ладонь. Аваддон резко подался вперед. Я затаил дыхание, отчаянно надеясь и не смея даже думать об этом…

Вспыхнувшее напряжение можно было пощупать руками.

— Я отказываюсь! — громко и чисто провозгласила Ирина. — Я отказываюсь от дарованной мне силы и не хочу ломать этот мир. Ведь он… Он так прекрасен. В нем столько любви, радости и счастья. Столько света! Его нужно только уметь видеть… А того, кто видеть не может, невозможно загнать к нему палками. Все это не имеет смысла. Вы все не имеете смысла!

Ирина повернулась спиной к ангелу и широко улыбнулась мне, бескорыстно даруя хмурому усталому чистильщику крупицу увиденного ею света. И я тоже улыбнулся ей. Широко, радостно, беззаботно.

Уриил медленно опустил руку. Лицо его было застывшей маской. И даже глаза потускнели, утратив свой яростный блеск.

Аваддон расхохотался:

— Замечательно! Великолепно! Превосходно!.. Честное слово, вы, смертные, сегодня меня очень порадовали. Особенно ты, Алексей. Можешь считать, что я твой должник… Кстати, подарочек мой можешь пока оставить у себя. Он тебе еще пригодится.

По-прежнему ревя от смеха, демон тяжело утопал в переулок, где его и поглотило сомкнувшееся облако тьмы.

Как ушел Уриил, я не видел. Просто в какой-то момент понял, что мы с Ириной остались одни. Одни во всем мире. Весь мир этот был для нас двоих, а золотистый Свет озарял наши души.

Мы стояли обнявшись и смотрели на раскинувшийся перед нами город. И все его разнообразие было перед нами. Старые, быстро ветшающие домики пригорода. Унылые, брошенные многоэтажки старого города. Тонкая, прихотливо вьющаяся ленточка периметра. Тянущиеся к небу высотки жилого центра. Золотые купола церквей…

— Спасибо, — шепнула она мне в ухо.

— Это тебе спасибо, — улыбнулся я, — Ты показала мне, что в жизни есть еще что-то, кроме нескончаемой войны и боли… Спасибо.

Мы помолчали, следя за тем, как золотистые лучи поднимающегося над горизонтом солнца расцвечивают крыши брошенных три десятилетия назад дачных домиков. Потом Ирина задумчиво спросила:

— Как ты думаешь, зачем им души?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Может быть, они их коллекционируют…