Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 2. Фантастика и Детектив

— Он убийца, — заметил незнакомец Нафисе, — его будут мучить до тех пор, пока не решат, что свой грех он отмолил, и через положенное время он переродится, возвратившись на землю, и снова пройдет круг своей вечности… И последнее, что я тебе скажу: береги свою чистую душу, не пускай туда кого не попадя…

Проводник легко коснулся её:

— Прощай!..

Они стояли у входа в тоннель, впереди блестел свет. Служитель царства мертвых посадил ее в вагон, стоявший на подвесных, тонких как леска путях… С непостижимой быстротой вагон понесся вперед к свету… В мгновение ока Нафиса очутилась на зеленей лужайке возле своего дома. Сияло солнце, щедро рассыпая свои лучи по всей земле.

— Здравствуй, солнце! Здравствуй, земля! Здравствуйте, люди! Я люблю вас! — прошептала Нафиса.

— Прощай-й-й-й! — прозвенело в ушах, и в конце улицы промелькнуло унылое лицо… Может?.. Да все может быть в этом подлунном мире… Пути Господни неисповедимы и самая величайшая тайна Всевышнего — человек!

В ореоле золотых лучей солнца по цветущему лугу женщина медленно пошла к своему дому…

Дождь лил. Светлые отблески от пронзительных молний окрашивали небеса. Раскаты грома эхом отдавались в душах всего живого. Ветер гулял по вершинам высоких деревьев. Дождь лил…

А повозка ехала. Запряжённая двумя пегими конями, она кое-как переваливала через ухабы.

Дождь лил.

Гроза…

Ворота распахнулись сами. Сразу повеяло страхом. Вдалеке виднелся тусклый свет.

— Нет, Бернард. Ты как хочешь, а я дальше не пойду. — Невысокий мужчина спрыгнул с повозки и встал рядом с лошадьми. — С меня достаточно и этого! — Он махнул рукой на тележку.

Тут же раздался пронзительный крик.

— Вот! Я же говорю, Бернард! Достала она меня! Всё время орёт! И туда я не пойду!

— Что, Лактион! Тут будешь мокнуть? Давай-ка, помоги втащить всё это внутрь.

И вновь крик.

Лошади вовсю упирались. Никому не хотелось входить в тёмную дыру.

— Чёрт бы побрал этого колдуна! — выругался Лактион.

— Ха, его даже чёрт не тронет! — послышался насмешливый голос.

Прямо перед ними стояла громадная старуха. Её голову покрывал цветастый платок, из которого во все стороны торчали седые волосы. Аляповатая юбка развивалась на ветру.

Путники оторопело на неё уставились. Настоящая ведьма! Не хватает только метлы в морщинистых руках. Впрочем, метла тут же появилась — оказывается, старушка держала её у себя за спиной.

— Ну-ка, проверим ваш груз.

Мужчины переглянулись — им, вообще-то, говорили о колдуне.

Лошади наконец-то вошли в ворота. Внутри было так же темно, но большущий навес путники всё же разглядели. Повозка сразу же оказалась под ним.

— Хотя бы не льёт, — ворчливо проговорил Бернард.

— Так. — Деловито продолжала старуха, вынимая поочерёдно содержимое фургона, не забывая при этом сверяться с листком, который она держала в руке. — Коготь льва, пчелиный воск, кровь крота, сухая крушина, олений рог, так, а где?.. ага, вот — ореховое масло, шкура чёрного телёнка, вербена и, — тут она вытащила клетку, — сова.

— Ну, вроде всё.

Старуха вынула из складок широкой юбки толстенный кошелёк.

Лактион, обрадованный тем, что всё так хорошо закончилось, и их не превратили в лягушек, тут же заспешил прочь.

Двери закрылись.

Ветер завывал вовсю. Где-то вдалеке ему вторил волк. Дождь омывал мрачные башни колдовского замка. Замка, где жил чёрный колдун. Одинокий чёрный колдун.

Нет, он не причинял зла. Просто жил один и никогда не выходил из своего жилища. Но говорят, что волосы у него были тёмные, как вода в колодце, и глаза, будто дремучая бездна грозового неба. Гран… чёрный колдун…

В камине ровно горело пламя. Зал был большой, но ковры по стенам и шкуры на полу помогали забыть о бедах, а уютное кресло возле огня — об усталых ногах.

За столом сидел бледнолицый парень. Чёрные волосы спадали с плеч, и усталым жестом он то и дело поправлял их. Он писал. Длинным синим пером. Перед ним — толстые тома, раскрытые книги. Окно нараспашку — ветер, врываясь в комнату, шевелил страницами.

Гроза проходила. Вот уже и небо прояснилось. Жёлтая луна вышла из-за облаков, чтобы взглянуть единственным глазом на Землю.

Парень на минуту поднял глаза. Уже глубокая ночь, тишина. Он устало потянулся.

Olah — Ha — Asiah…

Страница не дописана.

Но сон уже зовёт…

В подземелье пахло сыростью.

— Опять, опять беспорядок! — цветастая старушка металась между столами, на которых лежали всевозможные магические предметы. — Ну же эти вещи будут лежать на своих местах!!!

— Эй, Фима! Поосторожнее! Это ядовитое растение! — на ступеньках стоял темноволосый парень в белоснежной рубашке.

— Ядовитое, ядовитое. — Бубнила старушка. — Ай! Щиплется!

— Ну, я же предупреждал! — Парень подбежал к ней и, скрестив указательные пальцы левой и правой рук, быстро наложил заклятье. — Теперь не больно?

— Спасибо, Гран.

Он подошёл к столу, где лежали самые невероятные растения.

Сегодня — изучение свойств растений Меркурия.

— Кстати, — прервала его размышления Фима. — Тебе там сову привезли.

— Сову? — Гран моментально выскочил из комнаты и помчался вверх по лестнице.

— Эх, — покачала головой старушка. — Тебе бы с девушками гулять, а не гробить жизнь свою. И зачем?

Чтобы обладать силой, нужно родиться с ней. Но чтобы уметь управлять ею — мало даже одного года постоянного обучения. Даже пяти лет не хватит. А некоторые маги учатся всю свою жизнь. Всё время они проводят в одиноко стоящих замках на краю земли. Пишут книги о своих опытах, что бы потом такие же маги проверяли их в своих, нелюдимых с виду, домах.

Гран знал, что будет так. Сила — не подарок богов, а тяжёлое бремя, нести которое приходится даже после смерти. Родителей он не помнил, всегда жил с дядей. А однажды решил уйти. Учиться управлять силой. Своей силой.

Потянулись однообразные годы. Магия — не просто красивое искусство, это тяжёлый труд. Не спать десять дней, не есть сорок, не пить четверо суток, выучить толстую книгу талисманов, все магические камни и растения, и заклинания, заклинания, заклинания…

Обыкновенная жизнь колдуна.

И всё в одиночестве. Люди мешают познавать мир. Ведь люди — это эмоции. Эмоции — это сила. А силой нужно управлять.

И вновь до глубокой ночи сидел Гран у камина и писал.

Писал, писал, писал…

И так будет всегда.

Нет, не всегда.

Однажды…

Он умел оборачиваться вороном. Чёрным, с блестящими умными глазами. И только Фима знала, что когда совсем невмоготу сидеть одному и учить, когда лес манит свободой, а небеса простором, а воздух особенно хорош, Гран улетал. Неизвестно куда, может быть очень далеко отсюда. Но всегда возвращался.