Александр Холин - Последнее начало

Причёска у Рады похожа на чёрно-белый огонь. Да и сама она, хоть принадлежала по Зодиаку к знаку воды, но характером своим ничуть не походила на силу воды. Конечно, девушка никогда не была и не будет однообразной, как иногда кажутся однообразными мускулистые водяные потоки. Пусть они выглядят мощными, свирепыми, но им никогда не преодолеть однообразия, которое чуждо огню. Вода в отличие от огня всегда скована в своём движении.

Кусок дерева — часть бытия — попадает в огонь. В голосе, в поцелуях огня рождается смерть. Часть нынешнего бытия исчезает, но это вовсе не растворение в небытии. Это начало новой философии мышления! Умирающее в огне дерево превращается в существо Вселенной. А во всём, что создано вселенской природой, всегда был и будет главной составной частью огонь, независимо от того, изнутри он приходит или же снаружи.

Много, ой много придётся разбираться в неразборчивости этого мира. Во всяком случае, с андрогинами предстоит, вероятно, сразиться и решить, для кого создана планета. Ведь предсказано же это, предсказано не одним человеком! Так что никогда не помешает быть готовым к самым непредсказуемым ситуациям. Какой будет битва, где произойдёт и можно ли назвать всё это Последней битвой за существование или же Армагеддоном? — Ратибору осмыслить пока не удавалось, да и надо ли знать заранее о чём-то, выходящем пока за рамки понимания? Важно быть готовым к неожиданностям, и это главное. Ратибор точно знал, что всему своё время.

И снова шесть человеческих фигур в силиконовых комбинезонах измеряют шагами оплавленную озоновыми смерчами и грозовыми разрядами землю. Из века ввек, от восхода к закату, от колыбели к смертному одру измерял человек землю шагами, пытаясь отыскать среди дарованного ему небом мира ту часть Божественной истины, найдя которую, он сможет исправить свою природу, поражённую смертными грехами, и тем самым поможет исправиться окружающему миру. Ведь недаром все силы небесные обрушились в гневе своём на эти — пусть даже микроскопические — части планеты. Кто знает, не станет ли вся мать-земля завтра обуреваемой такими вот бурями и омываемой мутными кислотными потоками, не покроется ли она болезненными волдырями? Не станет ли она всеобщим лепрозорием, где на не прокажённых станут смотреть как выродков, которых надо непременно убить?

Как сможет выжить на земле будущего нынешний человек? Да и человек ли он вообще? Что от человека у человека осталось? Жадность, ревность, скопидомство, ненависть, подлость, зависть… Эти и ещё тысячи, тысячи грехов, несознаваемых нами, принимаемых за повседневное и сиюминутное, давно уже стали для насельников планеты той самой проказой, от которой избавляться человеку вовсе не хотелось. К тому же, найден был прекрасный выход из казалось бы безвыходной ситуации. Самое главное — простить себе все грехи и самопрощением смыть с себя все нечистоты. Ведь человек должен уметь всех прощать, даже обязан возлюбить извечных врагов, а где ж учиться, как не на себе самом?

Недаром часто выплывает в сознании эта мудрая фраза: «Познай себя — познаешь Бога!». Обращаясь только к себе, человек непроизвольно отворачивается от Истины, которая и есть Господь! Но, не копаясь в себе, обращаясь только к внешнему опыту, любой способен потерять собственное «Я».

Что такое чувство человека? Не смутный ли образ, желание, страсть, навязанная врагом? Кем может быть навеяно чувство страха, охватывающее как бы поневоле, но в экстремальной ситуации? Например, здесь, в зоне. Кого из команды не охватывала страсть: выжить! спастись! убежать! скрыться! А зачем, собственно? Присматриваясь к членам своей команды Валлиса рано или поздно замечала простые человеческие слабости и потому каждый раз на привале пыталась растормошить мужиков. Но зачем? И убегать, и скрываться тоже — зачем? Где? Вся планета уже заразилась какой-то неизвестной болезнью, и человечеству осталось совсем немного. Это Валлиса поняла довольно давно, только ни с кем своими мыслями делиться не хотела. Даже с любимым начальством. Любимым? А каким же должен быть Станислав Сигизмундович? Только любимым. Потому что начальник, потому что…

Когда появилось в её жизни это любимое чудовище? Валлиса иногда величала про себя начальство самыми обидными словами, но каждый раз после этого жутко болела голова. Боли наваливались неизвестно откуда, хотя девушка была совершенно здорова. Но первая головная немочь пришла в довольно юные года. Когда же это было?..

— Равви, сегодня ваша Рафаила привела новенькую. Но она из гоев, — отвлёк священника от молитвы служитель.

— Что с того? Пусть радуется, потому как выпало послужить благородным делам. Где она?

— Лежит в усыпальнице. Рафаила проводит вас к новенькой.

Священнослужитель прошёл с неофиткой в усыпальницу. Туда вели четыре двери, разбросанные по сторонам света каждая. Равви и девушка вошли через чёрные северные двери. На юг вели красные, на восток — зелёные, на запад — белые, но обычно все пользовались только северными. Стены усыпальницы были засыпаны иероглифическими письменами, а мраморный пол мозаичными рисунками. Посреди залы стоял треугольный алтарь с открытым резным гробом, в котором виднелась фигура девушки. Она лежала с закрытыми глазами и, если бы не необычная обстановка, можно подумать, что девица просто прилегла малость вздремнуть или отдохнуть с дороги.

— Ну, Рафаила, ты делаешь успехи, — довольно кивнул равви.

— Да я её раньше усыпила, она даже не видела ничего, — изобразила скромность неофитка.

— Всё равно хорошо. Ведь о виртуальном общении с инфернальным миром когда-то сам Платон сказал, что «допущенные к видениям непорочным, непоколебимым и счастливым, мы созерцали их в свете чистом, чистые сами и ещё не отмеченные, словно надгробием, той оболочкой, которую мы теперь называем телом и которую не можем сбросить, как улитка — свой домик». [16] Платон, «Федра». Но нам теперь необходимо, чтобы виртуальное посвящение прошло как надо, без ошибок. Тебе всё равно надо учится этому, так что поможешь.

С этими словами священнослужитель встал в головах лежащей на алтаре жертвы, вознёс открытые руки к небу, обращённые ладонями к спящей. То же самое сделала неофитка. Только встала она в ногах девушки лицом к равви. Оба принялись бормотать то ли молитвы, то ли заклинания, только щёки спящей в гробу девушки покрыл яркий румянец, даже веки чуть дрогнули.

Бормотанье усиливалось и, словно ветерок прокатился по двум семисвечникам, стоящим по бокам гроба.

Валлиса, ибо на алтаре в траурном ящике лежала именно она, не проснулась от заклинаний. Более того, по участившемуся дыханию девушки можно было с уверенностью сказать, что сейчас с ней происходит что-то интересное. Но что?