Андрей Щупов - Hам светят молнии

Не очень-то он верил в то, что говорил, но, кажется, подействовало. Вниз старались не смотреть, цеплялись за скользкие поручни, животами приникали к металлу, усеянному пупырьем заклепок. Павел Матвеевич, оглядываясь, видел, что пошли все. Значит, действительно отобрали кого следовало. Мимолетно подумалось, что не мешало бы захватить с собой несговорчивого майора. Чтобы растряс жирок, пацифист задрипанный, да вкусил почем фунт лиха! Полковник смутно подозревал, что из-за таких вот в сущности неплохих людей и затевались на земле самые страшные смуты. Ржавые доброхоты, болтуны и пентюхи, понятия не имеющие о реалиях! Конечно же, человечество - не стадо, и, конечно же, имеет ценность каждая отдельно взятая жизнь, все правильно и понятно до оскомины, да только предназначены сии правила вовсе не для тех, кто стоит у кормила. Если президент перестает быть тираном и впадает в Достоевщину, если забывает о технике дрессуры и выпускает из рук кнут, то гнать и гнать надобно такого в три шеи. Потому что наломает дров похлеще любого дуче и фюрера. Сначала ринется в конверсию, потом вляпается в войну, затем передерется с собственным разобиженным народом и вовсе опустит руки. Дескать, хотел, как лучше, ребята! Правда, хотел!.. Павел Матвеевич фыркнул. Мысленным диалогом он сознательно ярил себя, синтезировал мужество, которое убывало по мере того, как росла высота. Сферы заметно раскачивало, дождь хлестал по глазам, холодеющие пальцы все чаще соскальзывали с поручней. И это только начало! Дальше пойдет хуже. Стальная дуга достигнет пика и станет клониться к воде, а метров семь-восемь придется и вовсе плыть. Пустяки, конечно, но кто-нибудь обязательно дрогнет. Ну никак без этого не обойдется! Значит, что? Значит, придется стрелять. Для того и навинчен глушитель. При удачном стечении обстоятельств - по акулам, при неудачном...

Полковник повернул голову, рассматривая ползущую за ним вереницу людей, еще раз от души обругал Рушникова. Ведь не дурак, кажется! Изучал, верно, историю, периоды смут и революций, а поди ж ты! Так и не понял, курдюк жалостливый, что ни одному из доброхотов так и не удалось превратить землю в централизованный Эдем. В кладбище, в гигантскую свалку - это пожалуйста, но никогда в нечто приближенное к райским кущам! И ведь всегда в избытке находились разномастные пророки. Вещали, кликушествовали до потери пульса. Так ли уж сложно было прислушаться? Кажется, отец Авель предсказал некогда взятие Москвы, ее последующее сожжение. Что же с ним сделали после этого? Медовыми пряниками накормили, деньгами одарили? Фига-с два! Взяли и заточили в тюрьму. Уже потом, когда все сбылось, старца расковали и отпустили. Но опять же с непременным условием - молчать в тряпочку и не трепать языком попусту. А он и не трепал, пытался помочь, как мог. И конечно, сохранились кое-какие письмена, кое-какие протоколы. На досуге венценосцы их рассеянно листали. Выводы вряд ли делали правильные, но любопытство проявляли...

Позади коротко вскрикнули. Полковник обернулся. Над черной пропастью червяком извивался человек. Руки его елозили по тонкой веревке, еще двое пыхтели на мокром металле и, кажется, даже не делали попыток вытянуть приятеля. Лежали, вцепившись в поручни, испуганно сопели.

- Кого ждем! - приглушенно рыкнул полковник. - А ну сдвинулись плотнее! Ручками взялись друг за дружку и потащили...

Никто никого не потащил. Один из лежащих сделал попытку дернуть за трос, но сам чуть было не сверзился следом. Павел Матвеевич прикусил губу. Вот и первое наказание за "светлые" мысли! Веревочной лестницы нет, и яснее ясного, что процедура спасения грозит всерьез затянуться. Придется ползти назад, попарно группировать людей, впрягаться в веревку. Да при такой тесноте кто-нибудь снова обязательно соскользнет. Это уж как пить дать! И плакала операция горючими слезками!..

С каменеющим лицом полковник выдернул из-за пазухи пистолет. Все, что можно сделать для бедолаги, это прикончить его прежде чем он упадет в воду. Он тщательно прицелился.

Хлопок, наверное, даже не услышали. Для верности полковник выстрелил еще раз. Тело внизу дернулось и обмякло.

- Режьте трос!

Они глядели на него со страхом.

- Режьте, я сказал!

Кто-то наконец достал нож. Лопнула одна нить, вторая, убитый волонтер кулем полетел в воду. Павлу Матвеевичу почудилось, что к бойцу метнулись со всех сторон тени, но такие вещи лучше не разглядывать в подробностях.

- Чего уставились! А ну, вперед!..

Бойцы зашевелились. Может, даже чересчур суетливо. Порции адреналина, впрыснутые в кровь, сделали свое дело. Одним махом одолели первую сферу, ход замедлили только у самой воды. Но он и здесь не позволил им остыть.

- Слушайте и запоминайте, парни! Так сразу на людей они не кидается! - внушающе произнес он. - Это вам не летучие мыши. Будете бразгаться, конечно, дождетесь. Но если быстро и без шума, все обойдется. Если что, буду прикрывать. Возьмите в руки ножи, но просто так не махайтесь. Еще чего доброго порежете друг дружку.

Он говорил и видел, как бледнеют их лица. В этой полумгле они становились похожими на покойников.

- Короче! Делайте, как я, и ни о чем не думайте, - Павел Матвеевич осторожно сполз в волны, ногами переступая по железу, сделал несколько шагов. С особой ясностью вдруг ощутил, что на вершок влево и вправо опоры нет, а есть лишь пугающая, взятая под контроль хищниками бездна.

Когда вода дошла до груди, полковник толкнулся вперед и поплыл. Стараясь дышать ровно, не делая лишних взмахов, сплюнул, проникшую в рот соль океана. Десятки глаз неотрывно следили за ним. Впрочем, не только следили. Самые умные уже догадались, что первые рискуют меньше. Гиревик Коляныч и Мацис уже плыли следом. Почти одновременно все трое добрались до выныривающей из воды сферы, проворно перебирая гнутые прутья, взобрались наверх. Разведчикам полковник кивнул вперед.

- Давайте, орелики, двигайте! Все по старой программе...

Еще двое храбрецов осторожно пересекли водное пространство. За ними, по-собачьи гребя, тронулся Адам. Видно было, что плавает он абы как, но тоже уразумел изюминку ситуации, сообразил, что медлить опасно.

Господи, только бы обошлось!..

Держа перед собой пистолет с глушителем, полковник бдительно всматривался в волны. Пока вроде чисто. В темноте, правда, особенно и не разглядишь, чисто там или нет, но без света хоть какие-то шансы... Где-то слева проплыл треугольный плавник, полковник немедленно напрягся. Нет, кажется, бойцы ничего не заметили. Правда, сработала иная пружина. Разглядев, что еще трое вполне благополучно миновали опасную водную полосу, вниз сыпанули всей толпой. С плеском, с бранным перешептыванием. Теперь спешили обогнать друг дружку, добраться до спасительных поручней прежде других. Работал инстинкт самосохранения. Павел Матвеевич, сцепив зубы, смотрел вниз и ждал неизбежной атаки. Возможно, все обошлось бы, сумей они с той же одновременностью выползти на стальную дугу моста, однако внизу образовалось подобие пробки. Цеплялись сразу по двое и по трое, конечно, не удерживались, срывались вниз.