Дмитрий Янковский - Третья раса

— У нас должна быть возможность бросить его при опасности, — объяснил Тошка.

Долговязый скрипнул зубами, но промолчал. Мы столкнули усилок в воду, в надежде, что он все же не рухнет на дно, а будет доставлен по назначению. Закончив с этим, отставник стянул с головы гарнитуру и произнес сквозь зубы:

— Мне больше нравятся собаки.

— Что? — не сразу сообразил я.

— Собак можно дрессировать, и они не корчат из себя сильно умных.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Дельфины свободная раса. И гораздо старше нас. Людям пора отучаться весь мир воспринимать как братьев меньших.

— Да, у меня несколько устаревшие нормы, — пробурчал Долговязый. — Не такие продвинутые, как приняты теперь. Но если честно, то задолбала эта корректность в общении. Такое ощущение, что мы боимся поссориться с ластоногими, или они нам могут жопу порвать. Но я лично плевать на них хотел чешуей с высокого пирса. По мне, они приносили куда больше пользы, пока были дрессированными животными.

Я не знал, что на это ответить. Честно говоря, любое угнетение мне претило. Раз дельфины оказались разумными, значит, и относиться к ним следовало как к равным. Мы не имели права применять к ним свои законы — у них были свои. Мы не имели права заставить их помогать нам. Мы могли лишь договариваться о чем-то, а потом чтить эти договоры. Пока ни мы, ни они не отступали от этого правила. В общем в данном вопросе я был не согласен с Долговязым, но не собирался и спорить с ним.

— Так, Копуха, надо бодрым темпом готовиться к погружению. — Он достал два пластиковых пакетика с обычным сахаром, какой кладут в чай. — Ешь.

— Сахар? — удивился я.

— Да, кушай, кушай.

— С ума сошел?

— Барракуда тебя дери! Ешь говорю! — Он раскупорил пакет и сунул мне в руку. — Это пища для грибков, которые будут дышать за тебя!

— Для чего?! — у меня волосы на макушке зашевелились.

— Для грибковой культуры, которую нам придется ввести себе в кровь. Грибок жрет сахар и углекислый газ, а выделяет кислород. С такой флорой в крови можно нырять без всякого аппарата!

Заявление Долговязого окончательно выбило почву у меня из под ног. Я что угодно мог предположить, любой способ погружения без аппарата, включая гипервентиляцию легких чистым кислородом, как это сделала Рипли возле Одессы. Но чтобы впрыскивать грибок себе в кровь… Нет, это чересчур, с какой стороны не смотри. Однако, судя по всему, другого выхода не было.

— Грибок является дальним родственником обычных дрожжей, — объяснял между тем Долговязый, готовя инъектор. — Ты думал, жидкостные аппараты на пустом месте появились?

— Нет. Но я был уверен, что их разработали инженеры…

— Конечно. Инженеры из охотников. Практики. Ты знаешь, что жидкостные аппараты появились только лет тридцать назад?

— Да ладно. Им лет сто! — ответил я. — Что я не видел фотографий первых жаберных ЖЖС-ок?

— В них тонуть было хорошо, а не нырять. От неосторожного пука жабры рвались. И все, пипец. Нормально можно стало нырять, только когда линейка ГАДЖ появилась. А до того с этой хренью в крови и ныряли. И с океанской водой в легких, вместо «рассола». Что, не хило?

Честно говоря, это произвело на меня сильное впечатление. Нигде и никогда я такого не слышал, даже представить не мог, что такое бывает. Грибок в крови… Похоже, наши предки были на всю голову сумасшедшими. По крайней мере те, которые шли в охотники.

— Когда грибок расплодится в крови, то есть через пару десятков секунд, ты перестанешь дышать, — продолжил инструктаж Долговязый. — Эта флора выжрет весь углекислый газ из крови, а именно он является стимулятором легочной активности. Это совсем не то ощущение, когда «рассол» попадает в легкие. Так что будь готов. Понятно, что сердце тоже попробует остановиться, а сосуды головного мозга уйти в глубокий спазм. Но это предусмотрено. В числе прочих отходов жизнедеятельности грибка есть несколько стимуляторов — расширитель сосудов и стимулятор сердечной активности.

Меня начало потихоньку колотить.

— А вот чего не предусмотрено, — вздохнул отставник, — так это выброса эндорфина в кровь. Не может грибок его вырабатывать. Так что со всеми неприятностями от высокого давления, с болью в костях и мышцах, придется справляться самостоятельно.

— Успокоил! — пробурчал я.

— Ничего. Это только по первому разу страшно. Потом поймешь, что эту хрень возить с собой намного удобнее и эффективнее, чем аппараты воздушного типа. А с жидкостниками без допуска вообще сплошные проблемы. Вон, я из-за этих чипов чуть не загремел. А грибок ни под какой закон не попадает. Наркотики не вырабатывает, даже эндорфиновую активность не стимулирует. Большинство таможенников и полицейских вообще не поймет, что это такое.

В этом, конечно, был резон, но все же я бы предпочел акваланг. Да только выбора у меня никакого не было. Я понял, почему Долговязый заговорил про кроличью нору и другую реальность. Уйти в глубину без всяких технических средств, на одной биологии — это действительно сильно.

— Коэффициент преломления воды, поскольку нет шлема, придется компенсировать контактными линзами, — продолжал отставник. — Это непривычно, но не смертельно. Иначе ни хрена не увидишь. Связь, напротив, самая привычная. У меня есть две перчатки для перевода Языка Охотников в команды для синтезатора.

Внезапно меня вызвал Тошка:

— Мы на месте. Усилитель поставили у борта.

— Они усилок поставили, — с облегчением доложил я.

— Хоть в чем-то сгодились, — обрадовался Долговязый и надел гарнитуру. — Майк! Подключи нам усилок к гарнитурам.

— Готово! — ответил офицер из рубки.

Теперь мы могли слышать все, что проникало в гидрофон усилителя. Звуков было много — отголоски шторма, щелчки рачков, движение воды вокруг корпуса затопленного судна. Но уже через пару секунд я расслышал голоса людей.

— Живы!

— Да не ори ты так! — осадил меня Долговязый. — Ты же на усилитель подключен.

Это означало, что все, произнесенное в микрофон гарнитуры, усиливается устройством внизу и будет услышано потерпевшими крушение. Голоса тут же стихли. Я представил, каково им там — ни с того ни с сего услышать по ту сторону обшивки человеческий голос мощностью в несколько киловатт. Не для слабых нервов, надо признать, развлечение. Особенно если темно.

— Да ведь это спасатели! — выкрикнул незнакомый мужской голос по-русски. — Эй, мы здесь!

Тут же раздались удары в переборку.

— Так, народ, не шумите, — негромко произнес Долговязый, и тут же все стихло. — Мне надо несколько важных вещей узнать. Во-первых, раненые или погибшие есть?

— Нет, — донесся голос из бездны. — Все целы.

На этот раз голос был Лесин, я его сразу узнал, несмотря на искажение тембра.