Стас Иванов - Организм 2.0

Лишившись сил, Савельев упал на колени.

— Сдохни, тварь, – прошипел Долин и принялся с остервенением кромсать еще шевелящееся тело. Сначала пара ударов в сердце, после воткнуть мачете в печень и провернуть его, и, наконец, несколько ударов в поясничное сплетение нервов.

Лишь уничтожив все жизненно–важные точки тела протиста, Долин позволил себе расслабиться и дать выход своим чувствам. Воткнув мачете в землю, он подошел к поскуливающему Савельеву, схватил его за грудки пальто, вздернул на ноги и отвесил ему звонкую, напоминающую удар пощечину. Голову парня мотнуло в сторону, однако в его глазах появилась жизнь. Моргнув, он уставился на Долина. На его глазах сверкнули слезы облегчения.

Кое‑как удержавшись от второй пощечины, Долин встряхнул Савельева и заорал:

— Придурок! Когда сталкиваешься с врагом – беги! Не можешь убежать – подними камень и дерись! Нету камня – найди палку! Не сможешь найти палку – используй пальцы и зубы! Но никогда, никогда не стой столбом! Понятно?!

Инженер слабо кивнул.

— То, что я сказал, это сложно?!

Савельев помотал головой, на этот раз более энергично.

— Тогда какого хрена ты ничего не делал?!

Губы парня мелко задрожали.

Протяжно выдохнув, Долин отпустил инженера и, устыдившись собственной несдержанности, похлопал парня по плечу.

— Ладно, будем считать, ты усвоил первый урок. А теперь дуй в лес и начинай собирать дрова.

— За–зачем? – впервые подал голос Савельев.

Ухмыльнувшись, Долин кивнул на тело протиста.

— Шашлык любишь? – Лицо Василия вдруг позеленело, и Долин поспешил исправиться: – Черт, конечно же, нужно сжечь тело.

— А, понятно–понятно, – закивал, как попугай, Савельев.

Видимо, еще не прочухался, осмотрев инженера, пришел к выводу Долин. Снова вздохнул.

— Ты зачем поперся за мной?

— Хотел помочь. И… и узнать, что поймает рация.

— Ох ты ж… – всполошился Долин и, схватив инженера, потащил его за собой к вышке. – Совсем забыл про время.

— Леш, а протист? – напомнил Савельев.

— Он никуда не убежит.

Забравшись на вышку, Долин вместе с Савельевым уставились на рацию. Никто не ждал чуда и никто ни на что не надеялся. Минута за минутой проходили в тягостном молчании.

Хорошо хоть не зря перся в такую даль и удалось устранить опасность для общины, уже начал успокаивать себя Долин, как вдруг из динамика рации донесся шум эфира. И сквозь треск, свист и шипение впервые за несколько лет прозвучал едва–различимый мужской голос:

— Всем, кто может меня слышать. Я – Дай Чуань, я нахожусь в Москве, я ученик профессора Чи Квона. Прошу ответьте мне. У меня есть вакцина против токсоплазмоза. Я могу спасти человечество. – Пауза, и голос начал повторять: – Всем, кто может меня слышать. Я – Дай Чуань, я нахожусь в Москве, я ученик профессора Чи Квона…

Глава 4

При первых же словах из рации Долин испытал бурю эмоций – от ликования, до глубокого разочарования. Переглянувшись с Савельевым, он схватил спикер, дождался паузы в сообщении и, нажав кнопку передатчика, язвительно произнес:

— Ну привет тебе Дай Чуань из Москвы. На связи Владивосток.

— Простите? – Качество звука глушило все оттенки голоса, однако в нем послышались искренние восторг и волнение. – Кто вы?

— Меня зовут Алексей. Можно просто Леша. – От столь наглого вранья собеседника Долин почувствовал, как в нем закипает злость. – А теперь скажи четко, ясно и честно, откуда ты на самом деле ведешь передачу?

— Из Москвы.

— Хватит врать! – раздраженно прокричал в микрофон Долин. – Ни одна рация в мире не способна передать сигнал на восемь сотен километров!

— МКС… – голос на секунду пропал. – МКС работает как ретранслятор. Прошу, поверьте мне.

Долин покосился на Савельева. Глянув на небо, инженер сказал:

— В принципе, это возможно. И это может объяснить, почему сигнал появляется всего на несколько минут.

— Думаешь, не врет? – хмыкнул Долин. – Китаец в Москве с лекарством против токсоплазмоза. Еще и МКС приплел… Полный бред!

— Давай хотя бы выслушаем, что он скажет, – попросил Савельев.

— Естественно, выслушаем, – согласился Долин. – Этот Дай Чуань, похоже, очень забавный парень. – Он нажал на спикере кнопку передатчика. – Итак, Дай Чуань, допустим, ты говоришь правду и действительно находишься в Москве. Что дальше?

Динамик затрещал и зашипел:

— Где вы прячетесь?

— Не могу сказать.

— Сколько живых в вашей общине?

— Не могу сказать, – повторил Долин.

В голосе Чуаня послышалось нарастающее раздражение:

— Позовите, пожалуйста, к рации кого‑нибудь из старших.

Долин хмыкнул:

— Я уполномочен заниматься э–э-э… всей внешней политикой общины.

— Простите, Алексей… – голос растворился в жутком треске, – … смеетесь надо мной?

Долин обреченно покачал головой.

— Слушай, уважаемый, ты не получишь никакой информации ни о численности общины, ни о ее местоположении. Сам понимаешь, есть люди, которые не откажутся нажиться на нас. Есть люди, которые хуже крыс. И ты ведь можешь быть из таких, верно? Ты пока что не сказал ничего, что могло бы подтвердить, что ты из Москвы и что у тебя есть лекарство. Черт, да я даже сомневаюсь, что ты китаец и что тебя зовут Дай Чуань! Ты говоришь по–русски подозрительно хорошо.

— Я прекрасно понимаю ваш скептицизм, Алексей, – откликнулся разволновавшийся собеседник. – Но вы не понимаете! Вы и ваши товарищи находятся в огромной опасности!

Устав от бессмысленных препирательств, Долин в лоб спросил:

— Если у тебя есть лекарство против токсоплазмоза, почему вокруг до сих пор бродят покойники?

Казалось, Чуань задумался. Наконец после продолжительной паузы он признался:

— Оно не способно убить протистов. И оно не совершенно. Оно… оно действует в одном из трех случаев.

— Тогда получается, что твое так называемое лекарство бесполезно, – констатировал Долин. – Какой смысл приобретать иммунитет, если мертвяки могут просто порвать тебя?

— Протисты не станут атаковать… выработавших иммунитет! – почти закричал Чуань. – Мое лекарство не спасет всех живых! Зато оно может спасти человечество как вид! У людей появится надежда, появится будущее!

Вспомнив слова Акимова, Долин устало повторил:

— Нет у нас никакого будущего.

Из динамика донеслись звуки китайской речи – видимо, ругательства. Затем рация взорвалась истеричными воплями:

— Ты, тупая русский! Ты ничего не понимать! Ты не смочь спрятаться и перетерпеть пандемия! Никто не смочь! Если бы я знал, что мое лекарство помогать мне, я бы сам колоть себя им, выйти на поверхность и отнести его тебе! Но оно не будет работать для меня и всех моих соработников! Нас здесь жить всего шесть людей! Мы нет права рисковать! Мы умереть – умереть наша вакцина и все люди!