Андрей Щупов - Выхожу один я на рассвете

- Я видел, ты хозяину картинки рисовал. С фифами. Они действительно чего-то стоят?

- Во, загнул! - Сема хлопает себя по колену. - Это же искусство, Петя! Понимать надо! Не просто стоят, а очень даже стоят! Искусство - оно даже не в долларах оценивается, а в фунтах стерлингов.

- Хмм... А в долларах почему нельзя?

- Потому что в сравнении с фунтом доллар такой же деревянный, как наш рубль. Ты думаешь, у Арнольда дома блины от штанги по стенам развешаны? Гантели с гирями? Черта-с два! Картины у него висят! В спальне - Модильяни, в холле Пикассо, на кухне - натюрморты с голландскими помидорами. Все почему? Потому что это престижно, потому что в среде миллионеров это считается высшим шиком.

- Шиком, говоришь? - Круглое лицо Пети слегка розовеет. Он сосредоточенно думает, в рассеянности сворачивает штопором мельхиоровую вилку.

- Видал? - Сема вырывает у него из рук вилку, сует мне. Это даже не шифер, это много круче!

- Какой шифер?

- Мы о своем, Петя, не обращай внимания.

- Ладно... - Цедит швейцар. - Только предупреждаю сразу: у меня расклад чистый, и рейтинга я терять не хочу.

- Какие потери, Петя! - Семен прижимает пятерню к груди. - Мы же путные люди!

- Мне важно предупредить. - Добродушно басит Петя. Потому как ты мне приоритет дай, уважение сделай, тогда я подумаю.

- Так и мы ведь о том же! Только скажи, мы тебе и рейтинг и паблисити сварганим.

- Только чтобы мимоходом и без хиппишу.

- О чем речь!

- Тогда будет и маза.

- Значит, бартер?

Петя кивает.

- Одну картинку типа авансом - навроде вступительного взноса, а дальше по обстоятельствам.

- Я ведь сразу говорил, - чирикает Сема, разливая коньяк, - Петя - не жлоб, он такие вещи понимает. Это новые за пару баксов без штанов на проспект гулять выйдут. А Петр - свой исконный!

- Послушай, Петь, - я слегка растроган и чувствую, что со своей "крышей" должен быть предельно честен. - Картину я тебе, конечно, изображу, только ты тоже пойми, это не пьяный фуфел из подворотни. У него только частных магазинов - штук десять по городу.

- Ну, положим, парочка киосков у меня тоже имеется. А магазины - что ж... Значит, есть что терять.

- Но десять магазинов...

- Десять магазинов, - внушающе произносит Петя, - это десять подствольных гранат. Всего-навсего.

- А охрана? У него одних бойцов - десятка четыре!

- Полтора взвода, значит? - Петр переводит количество боевиков в понятные ему единицы, и глаза швейцара все более разгораются мрачноватым блеском. - С вертушки одним плевком положить можно. Охрана - это еще не бойцы.

- Ты, главное, скажи, на кого ссылаться! - Тормошит швейцара Семен.

- А так пусть и скажет: сержант, мол, Петр Селиванов. Особая рота спецназа сороковой армии.

Произносится это таким тоном, что мы прикусываем языки. Ясно, что посягать на сказанное - все равно что чихнуть на полковое знамя. Торжественно допив коньяк, мы жмем Пете медвежью руку и солидно откланиваемся.

Глава 10 Светить - и никаких гвоздей!..

Парни комплекции Рэмбо подлавливают меня в паре кварталов от родного дома. Скоренько и недружелюбно охлопав, прислоняют к теплому заборчику.

- Как со штрафом? Келарь скучать начинает.

- Как раз иду на почтамт.

- Это еще зачем?

- Может, перевод кто прислал.

Они не верят. Пальцем манят поближе. Я наивно шагаю вперед, и с дистанции плевка один из бритоголовых посылает свою правую кувалду мне в лоб. Я уклоняюсь ровно настолько, чтобы наткнуться на кулак его приятеля. Из глаз сыпятся искры.

- Указание шефа, - добродушно поясняет один из парнишек. - Чтоб, значит, не забывал про должок.

- Мне бы на секунду ваши мышцы, - бормочу я.

- Чего, чего?

- Деньги, говорю, на почтамте ждут.

- Не виляй, Тема.

- Я не виляю. Вы же это... Сказали - три дня.

- Три-то три, да только не шибко ты торопишься, как я погляжу. - Знакомый крепыш с головкой-тыковкой заправляет мизинец в ухо, ковырнув пару раз, сладко жмурится. Его добродушный вид вводит меня в заблуждение.

- А чего торопиться? Время еще есть.

- Да ну?

- Конечно. Вы когда у меня были? Вона когда. Почти вчера. А сегодня - еще сегодня.

Локоть ближайшего верзилы вонзается в мой живот. Шипя от боли, я опускаюсь на корточки.

- Чего это ты позеленел? Никак поплохело? - Обладатель головки-тыковки заботливо присаживается рядом.

- Отчего же... Всегда приятно ощутить локоть товарища.

- Ты дурочку не гони, шутник. Не верит тебе Келарь. И я не верю. Так что надо бы имущество твое проинспектировать. Так сказать, на всякий пожарный.

- Я уже говорил: у меня картины есть.

- Видели мы твои картинки, фуфло одно. Тем более - это все движимое, а нам недвижимое нужно. Разницу понимаешь?

Я трясу головой.

- Ну вот... Дача есть?

- Вы чего? Откуда!

- Может, садовый участок?

- Не-а.

- Гараж?

- Гараж есть.

- О! - Взгляд бригадира проясняется. - Чего же ты раньше молчал? Веди.

Делать нечего. С таким конвоем Сусанин и тот бы растерялся. Тем более, что гаражи совсем рядом. Через несколько минут мы уже на месте.

- Все, пришли. Ключ, правда, дома лежит, так что открыть не могу.

- Неважно. - Начальник конвоя вперевалку приближается к свежевыкрашенному гаражу соседа, щелкает пальцем по массивному амбарному замку. - Что внутри?

- "Жигули", восьмая модель.

Браток совсем веселеет.

- Ну вот, а ты переживал! Денег, болтал, нет. Вот же они - деньги!

- Так это не мои. Соседа.

- Чего?

- Я говорю - соседа. Его это гараж, а мой рядом, - я указываю пальцем поточнее, чтобы было понятно, что именно называется моим гаражом. Какое-то время обладатель головки-тыковки ничего не понимает. Полуметровый закуток между гаражами, затянутый тонкостенной жестью никак не согласуется в его представлении с гаражом.

- Ты это... В натуре!.. - Он по-рыбьи хватает ртом воздух. - Чего гонишь? Это же чулан какой-то, не гараж. Что там можно хранить?

- Ну... Банки с капустой, рейки всякие. А из транспорта велосипед.

- Чего?!

- Велосипед. Дорожный, со спидометром. Я на мопед копил, да инфляция помешала.

- Инфляция, говоришь?! - Правый кулак бригадира ощутимо встряхивает мою печень. Теперь воздух глотать приходится уже мне. Еще удар, и я падаю на колени.

- Издеваешься? - Обладатель головки-тыковки склоняется надо мной. Крючковатым пальцем цепляет меня за ворот. Короче, так, Артемка, шутки кончились. Начинается время взносов. У тебя чуть больше суток, так что собирай денежки.

- Я это... Про крышу сказать хотел.

- Чего?

- Петр Селиванов, из особой роты...

Очередной удар производится ладонями по ушам, и фраза застревает в горле. Оглушенный, я придерживаюсь за землю, чтобы окончательно на упасть. Щебень выскальзывает из-под ладоней, все кругом дьявольски неустойчиво.

- Крыша у него... Придумай что-нибудь получше!