Ричард Дейч - Тринадцатый час

— Не пойми меня превратно, поскольку ты поступаешь совершенно правильно и точно так же буду поступать и я, но ты думал о том, каким образом твои действия изменяют будущее? Ты думал о том, какое влияние оказывает каждый твой шаг или поступок?

Мимо пронеслась красная «Тойота», едва не подрезав машину Маркуса.

— Наши действия имеют далеко идущие последствия, о которых мы никогда не знаем. — Маркус показал на уносящуюся вдаль «Тойоту». — Простой поступок безрассудного водителя может повлечь последовательность событий, которые повлияют на сотни жизней, каждая из которых, в свою очередь, влияет на жизнь любого, с кем она соприкасается. Представь — водитель мчится по шоссе и становится причиной аварии, из-за которой множество людей не могут вовремя добраться домой. И среди этих людей — доктор, маленький сын которого проглотил резиновый мячик, закупорив себе дыхательные пути. Перепуганная нянька понятия не имеет о том, что делать, и трехлетний малыш умирает. А если бы его отец приехал домой, когда рассчитывал, он бы успел спасти ребенка, и все они потом спокойно сели бы ужинать. А потом этот ребенок вырос бы и создал лекарство от рака, на что вдохновил его отец.

— Тебе прямо-таки хочется убить этого придурка на шоссе, верно? — спросил Ник.

— Но кто знает, кому что уготовано судьбой? Что, если тот ребенок вырастет и создаст лекарство от рака?

— Он вылечит рак, ты же сам сказал.

— Но…

— Всегда может найтись кто-то другой, но…

— Но что, если он создаст нечто намного худшее, которое убьет миллионы? Знай мы все это, и возможно, что тот водитель-маньяк только что спас миллионы жизней. Кто может сказать, каковы будут последствия наших поступков, сколь бы благородными или эгоистичными те ни были?

— Не было гвоздя… — сказал Ник, намекая на старое стихотворение.

— Не было гвоздя, — кивнул Маркус.

Яркое полуденное солнце залило все вокруг. Маркус надел зеркальные темные очки и, достав из кармашка на дверце солнцезащитный крем, втер его в свою лысину.

— Господи, — рассмеялся Маркус. — Только представь, на что ты способен, обладая такими возможностями.

— Мог бы выигрывать на скачках, — улыбнулся в ответ Ник.

— На скачках? Как насчет биржи? Бизнеса? Зная ходы своих противников до того, как они их сделают? — Маркус достал из кармана адресованное самому себе письмо и взглянул на страничку из «Уолл-стрит джорнал». — Ты понимаешь, что, обладая даже этой информацией всего на четыре часа вперед, я мог бы сделать миллионы?

— Что ж, рад, что капиталист в тебе до сих пор жив.

— Серьезно, подумай о международных отношениях, о мирных переговорах. Ты мог бы изменить ход истории, предотвращать катастрофы… — Маркус помолчал. — И авиакатастрофы тоже.

Ник слушал Маркуса вполуха. Мысли настолько были заняты Джулией, что он даже не задумывался о ценности того, что у него в руках.

— Можно изменить исходы дел об убийствах, облегчить поимку преступников… — горько проговорил Маркус. — Исходы войн. Но, попав не в те руки — а это относится почти к каждому, — подобный дар крайне опасен. Знание будущего может развратить даже самую благородную душу.

Ника, однако, мало волновали темные цели того, чем он обладал, и последствия, которое оно могло вызвать.

— Пообещай мне, что уничтожишь эти часы, как только будешь уверен, что Джулии ничего не угрожает.

— Обещаю, — произнес Ник.

Маркус еще раз посмотрел на страничку «Уолл-стрит джорнал», сунул ее обратно в конверт и вернул Нику.

— Ты даже не представляешь, насколько это заманчиво. Всего лишь один телефонный звонок…

Ник убрал конверт в карман.

— Рад слышать, что все же далеко не каждый столь легко поддается искушению.

— Ник, — Маркус повернулся к нему. — Джулия знает о своей смерти?

Ник покачал головой.

— Это действительно случилось, но лишь через несколько часов. Пока что она знает лишь, что ей повезло остаться в живых, сойдя с того самолета.

— Никак не могу привыкнуть, — покачал головой Маркус. — Ты говоришь о будущем так, словно оно в прошлом.

— Именно так идет для меня жизнь уже восемь часов.

— Как тебе удается ориентироваться в происходящем, когда события не следуют друг за другом и никто, кроме тебя, не помнит о том, что случилось? Я бы, наверное, не смог.

— Я просто думаю о Джулии. Меня не волнует время, не волнует ничего, кроме того, чтобы найти и остановить ее убийцу. И больше мне ничего не нужно.

Пламя вздымалось на шестьдесят футов в небо; ужасающая жара, подобно силовому полю, не позволяла пожарным подойти ближе, чем на пятьдесят ярдов. Рев обжигающего металл фюзеляжа огня напоминал рык чудовищного зверя.

Усеянное обломками поле заливали потоки белой пены. Струи воды из восьми водяных пушек и бесчисленных шлангов сражались с распространяющимся огнем, грозившим перекинуться на окружающий лес.

Топливные баки в крыльях были, к счастью, заполнены лишь наполовину для короткого перелета в Бостон; дополнительный вес обходился слишком дорого, учитывая нынешние цены на топливо. Однако это мало чем могло помочь пожарным, отчаянно пытавшимся погасить три тысячи галлонов невероятно горючей жидкости.

Люди в пожарных комбинезонах обшаривали землю в надежде на чудо, но не находили ничего, кроме изуродованных тел и обломков металла. Им в помощь прибыли на грузовиках солдаты Национальной гвардии. Вокруг собирались толпы любопытствующих и зевак, которых либо отправляли прочь, либо предлагали присоединиться к добровольцам.

Итан Дэнс шел вокруг пылающих обломков, не обращая внимания на брызги воды, попадавшие на его синий спортивный пиджак. Несмотря на окружавшую его смерть, на бессмысленные жертвы и страдания, Дэнс не испытывал ни капли жалости или сочувствия к погибшим. Где-то там лежало тело Сэма Дрейфуса и шкатулка, с которой он не мог расстаться. Обладавшая невообразимой ценностью. Если миллионер вроде Сэма Дрейфуса предпочел ее всему золоту и бриллиантам, значит, она наверняка стоила сотни миллионов.

Он не смог сдержать улыбку при мысли о том, что Дрейфус получил по заслугам. Итан надеялся, что тот полностью осознавал свою неминуемую смерть, когда самолет падал с неба.

Дэнс не опасался, что кто-то может оказаться рядом со шкатулкой — если та пережила падение — раньше его. Место авиакатастрофы ничем не отличалось от места преступления, и любой пойманный за попыткой кражи чего бы то ни было понес бы ответственность по нескольким статьям, вдобавок став объектом всеобщего презрения. Если тяжелая деревянная шкатулка сумела уцелеть, никто не знал, что она собой представляет, а Дэнс, будучи детективом на месте катастрофы, мог получить доступ к тому месту, где будут храниться обломки, и похитить ее до того, как найдется кто-нибудь поумнее.