Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Том 0. Волны в Рио

— Мэдди, примите горестный вид, — потребовал фотограф, аскетического вида изящный мужчина в велюровой пилотке белого цвета солдата австралийской армии. Манекенщица изобразила неизбывную печаль.

— Нет! Нет! Еще круче! Чтобы это звучало набатом для всего человечества, дорогая! — добивался своего требовательный фотограф.

Мэдди стала еще безутешней. Она пустила слезу.

— А теперь, дорогая, выдвините несколько вперед бедро! Перекуем эту вселенскую грусть в бесстрашный вызов пуританству, навевая поистине шаловливые мысли, которые в состоянии породить у современной женщины штанишки — последний крик моды!

«Пора возвращаться!» — подумал водитель такси и, молниеносно обогнув крыло твари, газанул вдоль авеню.

Где-то колокольчиками смеялись дети, благоухал летними запахами легкий ветерок. Но были и иные взгляды на жизнь.

— Боже! Я не в силах выносить эту вонь! — патетически воскликнула какая-то женщина, выглянувшая в окно седьмого этажа, где размещалось бюро по трудоустройству.

Семнадцать моряков с японского грозового судна, сошедшие тому три дня на берег в Нью-Йорке, присели на корточки в месте стыковки крыла птеранодона с его туловищем и сфотографировались «лейками» на память с околевшим страшилищем; некоторые из них произнесли при этом что-то вроде «Родан». Но никто и ухом не повел.

Кто-то умудрился в спешке нашлепать на кожаном панцире животного листовки с призывом голосовать за кандидатуру Роджера Скарпенетти на пост главы местной районной администрации.

Продавец носков — второй сорт! — прошвырнулся вдоль всего туловища уродины, от самого хвоста до головы, нахваливая свой товар, и сумел выручить за свое барахло чуть ли не четыре доллара.

Трое индейцев племени кауньявага с судками в руках плавной, слегка покачивающейся, походкой потомков самых благородных из этих благородных туземцев пересекли Сорок восьмую улицу по направлению к Сити. Они возвращались домой на метро, намереваясь спуститься в подземку на углу Сорок восьмой и Таймс— сквер, и топали с той самой стройплощадки между Мэдисон и Сорок восьмой, куда быстренько перед этим смотались четверо лазутчиков грозного Вимми из отряда «Каперов Пелсма». Трое краснокожих, рабочие одной из самых высокооплачиваемых категорий, остановились на пересечении Сорок седьмой и Шестой улиц, помешали содержимое своих судков и почти одновременно цокнули языками.

— Ну разве это не отвратительно, я вас спрашиваю! — произнес Уолтер Пламенный Язык.

— Вот так-то, сначала они изводят буйволов, бизонов и делают черт те что, а потом добираются уже и до этого бедняги! — пожаловался Тедди Медвежий Зуб.

— Будь они прокляты, бледнолицые! — добавил Сидней Девять Огней.

— Тяжела ты, ноша краснокожих, — уточнил Уолтер.

— Ну разве не печальна участь нашего народа! И мы еще должны возводить для этих обросших жиром солдатишек величественное здание, что мы строим сейчас, — подлил масла в огонь Тедди.

— А что такое бизон, черт возьми? — поинтересовался Сидней Девять Огней. Все молча пожали плечами и спешно удалились.

Преподобный отец Лерой Л.Бил, шествуя во главе делегации графства Поук, Миссисипи, на первом годичном конгрессе Международной Евангелической Лиги за процветание христианской любви и повышение уровня жизни низкооплачиваемых слоев населения, остановился и широким жестом руки пригласил свою паству последовать его примеру. Он печально покачал головой при виде гигантской туши, закупорившей перед ним перекресток. Все вместе они обстоятельно изучили это величественное, но сокрушенное, с поломанными крыльями явление.

— Ну что, Лерой, ваше мнение на этот счет?

Преподобный Бил тяжко вздохнул.

— Если бы благоразумно использовать те средства и ту энергию, которые были затрачены на разработку этого розыгрыша с целью помешать нам двигаться по избранному маршруту, то три семьи неимущих могли бы с относительным комфортом безбедно прожить по меньшей мере пару месяцев, — изрек он.

Двое беседовавших из делегации приблизились к толстокожей махине. Преподобный Бил указал перстом на бренные останки.

— Пластмасса, — уверенно произнес он. — Очевидная мистификация.

— Судя по всему, Лерой, они попытались подвесить эту штуку на проволочных растяжках и намеревались потом, дергая за них, привести это исчадие ада в движение над нашими головами. Но, слава Господу, подвески, видимо, вовремя лопнули.

— Согласен. Но — тсс! Я порой удивляюсь тому, в каких забавных формах наша оппозиция старается играть на нашем простодушии и излишней доверчивости. Сначала они затеяли это дело с простынями над головой. А теперь на тебе вот: резиновый птеранозавр!

— Так что будем делать?

— Расслабимся, — предложил преподобный, — и посмотрим, что будет дальше.

И они затянули «Мы преодолеем…», в то время как откуда-то из мрачного чрева «Рейлиз-бар» выскочила на свет группа политических деятелей из Американского Общества Обеспечения Незыблемости Недвижимости (АООНН), привлеченных шумом и гамом, в котором смешались стоны раненых, пересуды зевак и энергичный розыск неутомимым полицейским нарушителей, которым надлежало вручить уже выписанные квитанции об уплате штрафа. Видавшие виды политиканы переглянулись и сразу же наметанным глазом определили размеры и расположение гигантской летающей рептилии.

— Клянусь Святым Джорджем, Чарли, вы не сумеете пустить в оборот эту штучку менее чем за двадцать восемь с половиной долларов, или считайте меня тогда сыном бабуина!

Чарли в этот момент пристально рассматривал сгрудившихся у хвоста монстра фанатов, распевавших религиозный гимн.

— Не пытайтесь уверить меня, что за этими неграми не просматриваются денежки коммунистов, — проворчал он.

Лилия в тридцать который уже раз взглянула на часики. Ладно, еще десять минут, и ни секунды больше, а потом, бог ты мой, она махнет на такси к Шрафту и закажет себе самые дорогие блюда, и пусть только этот Мелвил когда-нибудь еще осмелится предстать перед ней со своей коллекцией шрамов, которую он почему-то упорно называет лицом!..

— Извините, дамочка, — отодвинул Лилию своим огромным животом, даже не взглянув в ее сторону, мужчина в кожаной куртке. Он уперся ногами в землю и оценивающе примерился к монстру, оглядев его сначала от клюва до хвоста, а затем наоборот.

— Эй, Джек! — обратился к нему человек в рабочей одежде. — Ты хочешь, чтобы я рассовал по местам всю нашу технику?

— Нет, — сухо отрезал Джек.

— И то верно, — обрадовался сухощавый. — Не наше это дело…

Джек стремительно обернулся и, ухватив за комбинезон, гневно приподнял его.