Роберт Шекли - Завещание Джеффри

Логика этой мысли пронизала меня неприятным холодом. Но если он прав, то почему мы еще живы, когда человек-Барри уже превратился в почти неразличимую песчинку, упорно ползущую к сомнительной цели?

Я подошел к человеку-Кэтрин и ощупал область груди. Дыхание было замедленным.

— Возможно, существует другое объяснение.

— Будь краток. Разговор съедает воздух.

— Дело именно в воздухе. — Используя здоровую конечность, я подтащил запасной баллон. — У тебя целы обе руки. Я думаю, что, несмотря на необычную конструкцию редуктора, мы могли бы подзарядить ранцы.

Хотя П ка испытывал крайнее предубеждение к людям, он не мог не увидеть реальную возможность продлить жизнь. Он молча принял баллон и трудился, пока в шлемы не стал поступать резервный воздух. А когда сознание его прояснилось, его мысли, казалось, потекли по несколько иному руслу.

— Находясь без сознания, самка потребляет меньше воздуха.

Это, разумеется, было констатацией факта. А также несвойственным ему признанием, позволяющим надеяться, что мое деликатное подталкивание не пропало зря и чуть-чуть поколебало его несгибаемое упорство. Боясь нарушить новую цепочку рассуждений, я хранил молчание.

— Самец взял часть запасов воздуха, потому что иначе наверняка не дошел бы до цели. Он мог бы забрать у нас все, но он так не поступил.

Я испытывал искушение повести его дальше, к обдумыванию немыслимого. И все же, подавив порыв, просто сказал:

— Резонно.

— Что самка решила отключить сознание или что самец оставил нам резервуар с воздухом — каждый факт сам по себе позволительно рассматривать как счастливую случайность, из которой ты и я извлекли пользу. Однако, взятые вместе…

Пакегокнерфронакипилазис мучился. Речь его стала прерывистой, голос хриплым, будто от чрезмерно долгих разговоров. Я уже прошел через такое испытание и потому легко представлял шизофреническую сумятицу мыслей — вызванную противоречием между присущим ему консерватизмом и его машиноподобной способностью собирать и анализировать факты. Так как люди, безусловно, существа низшего порядка, то, следовательно, их образ действий должен проистекать единственно из инстинкта самосохранения. Конечно, есть некоторая отличная от нуля вероятность, что поведение взятого в отдельности человека можно неправильно истолковать как сострадание… К несчастью, демонстрация альтруизма со стороны одновременно двух людей представляла совершенно немыслимое событие, принять которое Пакегокнерфронакипилазиса толкала его собственная логика.

Я в подобной ситуации сломался. Личность более сильная…

Он замкнулся в себе, как гибкозмея, которая съеживается, притворяясь ничтожно малой, когда ей угрожает опасность.

Я закончил рассказ, и Первый погрузился в глубокое раздумье. Я ждал, разделяя молчание, но не характер мыслей. О пропасть, что до конца моих дней изолировала меня от сородичей, оставив лишь низкие чувства вроде осязания, зрения и слуха!.. Хотя умение преодолевать ее понемногу приходило ко мне, подобные моменты всегда будут напоминать мне о моей увечности, — а таких моментов будет, безусловно, немало, пока по велению долга я продолжаю служить делу, которое сам же во многом вызвал к жизни.

Наконец Аверпонекатупенавизис скорбно вздохнул и поднял голову. Думаю, он оплакивал мое горе, хотя мы оба знали, что личная утрата — ничто по сравнению с будущим, рождающимся сейчас в этой аскетической комнате в толще скал.

— Пакегокнерфронакипилазис беспрерывно повторяет один и тот же погубивший его аргумент, — тихо произнес Первый.

— Это тяжело слышать.

— Он не воспринимает реальность. Так что не мучается, как ты, мой друг.

Я склонил голову.

— У меня есть утешение — я могу функционировать.

— Джефапроникитафреказанзис, у тебя есть нечто гораздо большее, нежели простое утешение. Среди фуили ты уникален, ограниченный в чувствах, ты вынужден воспринимать мир так, как воспринимают его люди. Это может иметь огромное значение.

Будто луч света ударил сквозь грозовую тучу.

— Отношения с людьми будут продолжаться?

— Мы обязаны их продолжать. К сожалению, люди разделяют с нами одну Вселенную.

— Трудно изменить уже решенное. У Пакегокнерфронакипилазиса много единомышленников.

— Именно.

Если бы я был нормальным, то сразу и безошибочно понял бы, что имеет в виду Первый. Но уже тогда я в такой степени овладел аналитическим мышлением, что лишь после малейшего колебания спросил:

— Вы не опасаетесь, что его слова подтолкнут их психику за опасную черту?

— Они будут подготовлены. Им напомнят о несгибаемости их лидера, напомнят, что одного факта, противоречащего убеждениям, оказалось достаточно для уничтожения основ, на которых зиждилась его концепция реальности.

Да, мы обсуждали трагедию, и все же сердце не могло не согреваться светлой надеждой.

— Инстинкт, оказавшийся разумом, — сказал я, — все равно что черное, оказавшееся белым.

— Ты остаешься восприимчивым, Джефапроникитафреказанзис, несмотря на свою болезнь. Разумеется, мы с тобой знаем, что правда находится где-то посередине, и, я убежден, наши коллеги примут ее, когда поймут, что наличие во Вселенной людей доказывает необходимость новой классификации существ. Для большинства из них научный интерес наверняка пересилит все остальное.

— Люди горды. Я до сих пор не уверен, что они согласятся на второстепенную роль.

— Ты уже показал, что они могут приспосабливаться. Кроме того, они реалисты. Реалистами должны быть и мы. Иными словами, твоя задача — подготовить людей к этой второстепенной роли, в то время как моя — подготовить наш собственный народ к жизни в новой Вселенной.

Так, довольно неожиданно, заканчивается этот документ. Всем известно, что Барри Дивани сумел-таки установить связь с посадочным модулем, хотя, когда подоспела помощь, был почти мертв от кислородного голодания. На полное выздоровление ушли месяцы. Зато скорая поправка Кэтрин Элкорн произвела на фу ил и такое впечатление, что «стазис-препараты» ныне неотъемлемая часть их аварийных средств. Сам факт наличия таких средств трудно переоценить — значит, фуили признали, что даже их развитая техника не застрахована от неисправности. Джеффри был назначен официальным представителем Фуили при постоянной Базе, основанной впоследствии землянами на Крикуне, и только благодаря его неутомимой деятельности посредника и на Крикуне, и на самой Фуили — База пережила огромные сложности начального периода. Даже когда то критическое десятилетие осталось в прошлом, люди и фуили для решения споров обращались к его записям.

Пожалуй, последнее слово здесь должно принадлежать Джеффри. Ниже я привожу письмо к Кларенсу Ван-Станлмееру, научному руководителю Базы (в ту пору). Оно было написано вскоре после того, как Джеффри вернулся домой — в последний раз.