Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Пасынки Вселенной

Корабль уже стартовал, звезды исчезли. Капитан Кинг вместе с гостем вышел из рубки. Майлс Родни был ошеломлен и явно нуждался в глотке чего-нибудь, да покрепче.

Лазарь и Либби остались в рубке. Делать им пока что было нечего — часа четыре корабль должен был идти в парапространстве, чтобы затем выйти из него неподалеку от Земли. Лазарь закурил.

— Энди, а ты что будешь делать, когда вернемся?

— Не думал пока.

— Тогда давай думай. На Земле-то кое-что изменилось.

— Ну, для начала немножко побуду дома. Плато Озарк вряд ли изменилось слишком сильно.

— Да, холмы там наверняка все те же… Вот люди — те небось изменились.

— Как же?

— Помнишь, я как-то рассказывал, что однажды Семьи мне надоели до чертиков и я лет сто не контачил с ними? А все потому, что они стали слишком скучными, равнодушными и самодовольными. Я их больше не мог выносить. Боюсь, теперь почти все стали такими же. Еще бы, вечно жить собираются. Разные там долгосрочные инвестиции… да не забыть бы калоши — дождь на улице. Ну, всякое такое.

— А вот ты совсем другой.

— Потому, что на жизнь по-другому смотрю! Меня никогда ничто всерьез не побуждало жить вечно. К тому же, как сказал Гордон Харди, я представляю только третье поколение Семей Говарда. Я ведь просто жил себе, поживал, пока живется, и забот никаких не знал, не то, что остальные. Вот хоть этот Майлс Родни — он до смерти перепуган тем, что требуется принимать ответственные решения.

— А я был рад, когда Джастин на него взъелся, — усмехнулся Либби. — Не думал, что Джастина на это хватит.

— А ты никогда не видел, как маленькая собачонка выгоняет здоровенного барбоса со своего двора?

— Думаешь, Джастин чего-нибудь добьется?

— Еще как — особенно если ты поможешь!

— Я?!

— Ведь кроме тебя никто ничего не знает о парадвижении? То есть мне ты кое-что рассказывал…

— Я надиктовал основные принципы на пленку.

— Но пленки Майлсу Родни не отдал. Земле твое изобретение до зарезу нужно, Энди! Ты же сам слышал, этот тип на перенаселенность жаловался. А Ральф говорил, теперь, чтобы иметь ребенка, нужно специальное разрешение от правительства!

— А почему не прямо от Господа Бога?!

— Да не шучу я! Если появится возможность эмигрировать на подходящие планеты, от желающих отбоя не будет! И тут появляешься ты со своим двигателем. Освоение звезд становится реальным — да они просто вынуждены будут нас ублажать!

— Ну, вообще-то изобретение не мое. Двигатель разработали «гномики».

— Ладно, не скромничай. Сейчас оно в твоих руках. И тебе наверняка охота поддержать Джастина, так?

— Естественно!

— Тогда используем парадвигатель, как козырь в игре. Может, я сам с ними поторгуюсь. Однако это уже к делу не относится. Главное, кому-то надо будет провести разведку, перед тем как начнется волна эмиграции. Так давай с тобой за компанию откроем торговлю недвижимостью! Пошарим в нашем уголке Галактики, посмотрим, что там интересного.

Либби почесал нос, обдумывая предложение Лазаря.

— Заманчиво… Наверное, так и сделаем — только вначале домой съездить бы.

— И замечательно! А я тем временем подыщу приличную небольшую яхточку, тонн этак на десять, на нее поставим твой двигатель…

— А деньги где возьмем?

— Деньги будут. Я организую компанию так, чтобы она во время нашего отсутствия функционировала самостоятельно, и еще учредим несколько дочерних, с привлечением других пайщиков. Потом…

— Лазарь, это же просто работа… Я думал, забавно будет.

— Ерунда, практическую сторону я беру на себя. А потом подыщу кого-нибудь, чтобы занимался финансами, вел документацию и все такое. Тут нужен кто-то типа Джастина. Может, его самого и возьмем.

— Раз так, ладно.

— А мы с тобой тем часом будем болтаться по космосу и глазеть на все, на что стоит поглазеть, так что будет вполне… забавно, обещаю!

Довольно долго они сидели молча. Слова были не нужны. Первым заговорил Лазарь:

— Энди…

— Что?

— А ты не хочешь попробовать этот новый фокус с переливанием крови?

— Наверное, попробую когда-нибудь.

— Все никак из головы не идет. Между нами говоря, реакция у меня уже не та, что сотню лет назад. Может, поизносился малость? Знаешь, я ведь и не думал строить планы насчет нашей компании, пока не услыхал об этом продлении жизни. Новые перспективы появились! Я сам не заметил, как начал думать о далеком будущем, а ведь раньше никогда не загадывал дальше, чем на следующую среду.

— Взрослеешь, значит, — усмехнулся Либби.

— Да, пожалуй, пора. Нет, серьезно: я, похоже, взрослею. Последние два с половиной века были, так сказать, моей юностью, я хоть и прожил столько времени, но знаю о самых главных вещах не больше, чем Пегги Уэзерэл. Людям — таким, как ты и я, — всегда было некогда искать ответы на извечные вопросы. Возможности у нас были большие, но всегда нам что-то мешало. Если разобраться, мы и сейчас не ближе обезьян к ответам на них!

— И как же ты предлагаешь взяться за эти вопросы?

— Да откуда мне знать? Спроси меня этак лет через пятьсот.

— Думаешь, тогда что-нибудь изменится?

— По крайней мере, я попробую измениться. Времени мне теперь хватит: помотаюсь по вселенной, пораскопаю кое-какие любопытные штуки. Хотя бы этих богов джокайра…

— Лазарь, да никакие они не боги. Не стоит их так и называть.

— Да, верно. Я думаю, они — просто такие существа, у которых было достаточно времени, чтобы посидеть и поразмышлять о жизни как следует. И однажды, хотя бы через тысячу лет, я зайду прямо в храм этого Криила, погляжу ему в глаза и скажу: привет, пузырь! Чего ты такое знаешь, чего не знаю я?

— Возможно, это не пройдет тебе даром.

— Ну и что? Все равно, когда-нибудь придется помериться силами. Я не желаю мириться с исходом предыдущей схватки! В целой вселенной не должно быть таких, кому человек не мог бы натянуть нос! Такие уж мы есть.

— А если для драки нет никаких причин?

— Может, и так. Может, все это было просто шуткой, только они нас об этом не предупредили.

Поднявшись с кресла, Лазарь потянулся и почесал под мышкой.

— Но знаешь, Энди, что бы там ни было, я тебе так скажу: по крайней мере одна из сидящих в этой рубке обезьян намерена продолжать скакать по деревьям, глазеть вокруг и удивляться тому, что видит, — до тех пор, пока стоят еще на свете деревья!

Роман «The Moon Is a Harsch Mistress» — образец зрелого творчества Роберта Хайнлайна. Он написан в 1965 г., тогда же появилась журнальная версия. Полная книжная версия опубликована в 1966 г. В 1967 г. роман удостоен премии «Хьюго». Перевод Владимира Ковалевского и Нины Штуцер, приведенный в настоящем издании, считается классическим. Альтернативный перевод принадлежит перу известного петербургского писателя Александра Щербахова («Луна жестко стелет»). В 1994 г. Щербакову за его перевод были присуждены две премии — Российская литературная премия «Странник» и Беляевская премия.