Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Дорога доблести

— Но, Маргрета! Нагота непристойна сама по себе. Она вызывает грязные мысли.

— Вот как! И что же? Вид моих голых ног вызывает у тебя эрекцию?

— Маргрета!!!

— Алек, не будь жлобом. Я задала естественный вопрос.

— Это непристойный вопрос.

Она вздохнула.

— Не понимаю. Как вообще какой-нибудь вопрос, заданный мужем или женой, можно посчитать неприличным. И я никогда не соглашусь, что мои ноги непристойны или непристойна обнаженность вообще. Мне приходилось показываться сотням людей абсолютно обнаженной…

— Маргрета!

Она, казалось, очень удивилась.

— Но тебе же известно это, не правда ли?

— Неизвестно! И мне просто стыдно слушать, как ты говоришь такое!

— Правда, дорогой? Но ты же знаешь, как я хорошо плаваю?

— При чем тут это! Я тоже плаваю неплохо, но не голым, а в купальном костюме. (И тут я с предельной ясностью представил себе бассейн на «Конунге Кнуте» — разумеется, моя любимая привыкла купаться обнаженной. Я почувствовал слабость в конечностях).

— О! Да, я видела такие костюмы в Масатлане. И в Испании. Но, дорогой, мы снова ушли от нашей темы. Проблема гораздо шире, чем вопрос — приличны или неприличны ноги, или должна ли я была поцеловать Стива на прощание, или даже то, обязана ли я повиноваться тебе. Ты требуешь, чтобы я стала такой, какой отродясь не была. Я хочу быть твоей женой многие годы, всю жизнь, и даже надеюсь попасть с тобой на небеса, если небеса — твоя цель. Но, мой дорогой, я не ребенок и я не рабыня. Я люблю тебя, поэтому мне приятно доставлять тебе радость. Но я отказываюсь подчиняться тебе только потому, что я твоя жена.

Я мог бы, конечно, рассказать вам, как победил ее отточенной логикой возражений. Да, мог бы. Только эта была бы неправда. Я все еще пытался придумать достойный ответ, когда какая-то машина, обгоняя нас, резко сбавила ход. И я услышал свист. Машина остановилась невдалеке, а потом дала задний ход.

— Поедете? — раздался голос.

— Да, — откликнулась Маргрета и побежала к машине.

Волей-неволей я последовал за ней. Это была машина-фургон, за рулем которой сидела женщина, а рядом — мужчина. Оба были моих лет, может быть, даже старше. Мужчина протянул руку и открыл заднюю дверь.

— Влезайте.

Я помог Маргрете, забрался сам и захлопнул дверцу.

— Места хватит? — спросил мужчина. — Если нет, сбросьте часть барахла на пол. Мы никогда не сидим сзади. Так что там накапливается черт знает что. Нас зовут Клайд и Бесси Балки.

— Это он Балки, а я просто упитанная, — поправила его женщина, сидевшая за рулем.

Здесь вам полагалось бы захохотать. Я-то эту остроту знаю наизусть. Он был действительно очень массивен. Знаете, тип такого ширококостного мускулистого парня, когда-то школьного атлета, а потом сильно набравшего вес. Его жена правильно охарактеризовала обоих; она была не очень жирна, но, так сказать, в теле.

— Как поживаете, миссис Балки? Как поживаете, мистер Балки? А мы — Алек и Маргрета Грэхем. Спасибо, что подобрали нас.

— Не будьте таким официальным Алек, — ответила женщина.

— Далеко ли едете?

— Бесси, пожалуйста, следи за дорогой.

— Клайд, если тебе не нравится, как я гоню эту развалюху, я приторможу и дам порулить тебе.

— О нет, нет, нет! У тебя это здорово получается.

— Тогда заткнись. Или мне придется поставить тебя в угол, как в детском садике. Ну так как, Алек?

— Нам нужно в Канзас.

— Вот как! Нет, мы так далеко не едем, в Чемберсе мы свернем на север. Тут недалеко — миль девяносто. Но на этом пути — вы наши гости. А что ты собираешься делать в Канзасе? (Что я собираюсь делать в Канзасе? Открыть кафе-мороженое… Вернуть мою возлюбленную в веру Христову, готовиться к Судному дню…)

— Буду мыть тарелки.

— Мой муж слишком скромен, — тихонько вмешалась Маргрета, — мы собираемся открыть небольшой ресторанчик с сатуратором для газировки в каком-нибудь университетском городке. Но прежде чем мы достигнем своей цели, нам, вероятно, придется перемыть немало тарелок. Или браться за любую другую работу.

Так что пришлось мне снова рассказывать нашу историю с вариациями, опуская то, во что они бы не поверили.

— Ресторан был разрушен, наши мексиканские партнеры погибли, а мы потеряли все, что имели. Я сказал о мытье посуды, потому что это работа, на которую всегда можно рассчитывать. Но я готов взяться за что угодно.

— Алек, — сказал Клайд, — с таким отношением к жизни ты окажешься на ногах куда быстрее, чем ожидаешь.

— Мы потеряли деньги, только и всего. Мы еще не так стары, чтобы не начать все сначала (Господи Боже! Успею ли я до Страшного суда? Да будет воля твоя. Аминь!)

Маргрета положила руку на мою. Клайд заметил это. Он повернулся так, чтобы видеть нас, одновременно не выпуская из виду жену.

— Ты добьешься своего. С такой женой ты просто обречен на победу.

— Я тоже так думаю, спасибо.

Я-то знал, почему он повернулся к нам. Чтобы поглазеть на Маргрету. Мне очень хотелось сказать ему, чтоб он перестал на нее таращиться, но в данной ситуации это было рискованно. Кроме того, было ясно, что ни мистер, ни миссис Балки не видели ничего дурного в том, как одета моя любимая. Миссис Балки была одета так же, только еще больше… Или меньше?.. Меньше одежды — больше голого тела. Должен сказать к тому же, что хотя она и не обладала бессмертной красотой Маргреты, однако была очень даже ничего.

В пустыне Колорадо [221]мы остановились, вышли и долго-долго смотрели на это невероятное чудо природы. Я уже бывал здесь как-то раз. Маргрета же никогда ее не видела и теперь смотрела почти не дыша, Югайд сказал, что они всегда тут останавливаются, хотя и видели все это сотни раз.

Поправка: я видел эту пустыню однажды до… словом, в другой Вселенной. Колорадо, казалось, подтверждала то, что я стал подозревать уже давно: всем этим диким изменениям подвергалась не сама мать-Земля; менялись только люди и дела их рук, и то лишь отчасти. Единственное казавшееся самым очевидным объяснение этому вело прямехонько к гипотезе моей паранойи. Но если так, я ни в коем случае не должен поддаваться ей — я обязан заботиться о Маргрете.

Клайд купил нам горячих сосисок и прохладительного питья, категорически отвергнув мое поползновение отдать ему деньги. Когда мы вернулись в машину, Клайд сел за руль и предложил Маргрете место рядом с собой. Я был недоволен, но виду не показал, а Бесси тут же заявила:

— Бедняга Алек! Придется тебе посидеть рядом с таким старым мешком, как я. Не хмурься, милый, осталось всего двадцать три мили, потом будет поворот на Чемберс… а Клайд ведет машину так, что на это уйдет никак не больше двадцати трех минут.

На сей раз Клайду потребовалось тридцать минут. Он даже подождал немного, чтобы убедиться, что нам сразу же удалось схватить попутку до Гэллопа.