Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Дорога доблести

Стар нарисовала мне план долины.

— Сначала нам придется пробиваться через болота. Потом будет легче, там опасность представляют только кровожадные коршуны. Затем мы выйдем на кирпичную дорогу, очень хорошую.

— Дорога вымощена желтым кирпичом?

— Да. Он из глины, которую добывают поблизости. А в чем дело?

— Ни в чем. Просто хочу, чтобы ты была более точной. А потом?

— Потом мы остановимся на ночевку в одной семье, у местного деревенского сквайра. Хорошие люди, тебе понравятся.

— А потом путешествие станет особенно опасным, — вмешался Руфо.

— Руфо, да перестань ты накликивать беду! — рассердилась Стар. — Будь добр, воздержись от своих комментариев, разреши уж Оскару самому разбираться с проблемами по мере их возникновения. Разве тебе известен кто-нибудь еще, кто бы мог так расправиться с Игли?

— Ну раз вы так ставите вопрос, то… нет, неизвестен.

— Да, я ставлю его именно так. Сегодня мы будем спать в роскошных условиях. Разве этого мало? Ты будешь наслаждаться этим, как и все…

— Вы тоже.

— А когда я отказывалась от радостей жизни? Придержи язык. Теперь вот что, Оскар. У подножия скалы нас ждут Рогатые Призраки — обойти их нельзя, они увидят нас, когда мы будем спускаться. Если нам очень повезет, то мы избежим встречи со Сворой Холодных Вод, и она не вылезет из своего тумана. А если не повезет и мы столкнемся с ними обоими, то возможен еще один неплохой вариант — они накинутся друг на друга, и мы проскользнем незамеченными. Тропа через болота хитрая, и будет лучше, если ты ее хорошенько заучишь по этому чертежу. Твердая земля встречается только там, где растут желтые цветочки, в остальных местах, даже если они кажутся сухими, скрываются «окна». Как ты сам увидишь, даже если удастся тщательно придерживаться этих безопасных примет, нам встретится множество боковых тропок и тупичков, по которым можно плутать целый день, но если нас застанет там темнота — мы пропали и уже никогда не выберемся.

А как хотелось бы, чтобы Рогатые Призраки оказались действительно призраками! Но это вполне реальные двуногие скоты, всеядные, пожирающие все, включая друг друга, но прямо-таки обожающие путешественников. От брюха и выше, как мне сказали, они очень похожи на Минотавра, а ниже — на козлоногих сатиров. Верхние конечности — короткие руки, но кисть у них ненастоящая — нет больших пальцев. Зато рога! Рога у них, как у техасских лонгхорнов [81], только растут вверх и вперед.

Есть только один способ перевести Рогатого Призрака в настоящего — это такое мягкое местечко на черепе между рогами, вроде «родничка» у ребенка. Поскольку эти деятели опускают голову вниз, намереваясь вас проколоть насквозь, то до уязвимого места добраться сравнительно легко. Все, что требуется, — твердо стоять на земле, не трусить, целиться в эту точку и попадать в нее.

Так что задача моя была проста — спуститься первым, убить побольше этих скотов, чтобы у Стар оказалась безопасная площадка для приземления, а потом защищать ее до тех пор, пока не спустится Руфо. После этого нам предстояло пробить себе дорогу к лесу… Если, конечно, к нашему празднику не подоспеет Свора Холодных Вод…

Я попытался усесться в петле троса поудобнее — у меня затекла левая нога — и глянул вниз. Сотней футов ниже уже собралась вся комиссия по встрече. Сверху она выглядела, как грядка спаржи. Или как рота с примкнутыми штыками.

Я дал сигнал остановить спуск. Далеко вверху Руфо придержал трос. Я висел, потихоньку вращаясь и пытаясь найти наилучший выход из ситуации. Если я опущусь прямо в эту толкучку, то успею уложить одного-двух, прежде чем они проткнут меня. А может, и не успею. Точно одно — я буду мертв задолго до того, как мои друзья спустятся вниз.

С другой стороны, кроме указанного выше уязвимого места между рогами у этих обормотов имеется еще мягкое подбрюшье, как будто специально созданное для стрел. Если Руфо опустит меня еще немного…

Я просигналил наверх. Спуск шел медленно, но рывками, и Руфо чуть не пропустил мой сигнал о новой приостановке спуска. Пришлось подобрать ноги — некоторые из этих ребятишек скакали и подпрыгивали прямо передо мной, пихая друг друга в попытке подцепить меня рогами. Один из них — видно, местный Нижинский [82]— умудрился пропороть кожу на моем левом мокасине, так что я покрылся гусиными пупырышками чуть ли не до подбородка.

При наличии такого здорового стимула я подтянулся на руках по тросу и встал ногами на петлю, чтобы зря не рисковать своей мягкой частью. Я стоял в этой петле, попеременно поднимая то правую, то левую ногу, пытаясь снять с плеча лук и натянуть тетиву. Вся эта операция сделала бы честь любому акробату, но сомневаюсь, чтобы ему удалось сгибать лук и пускать стрелы, стоя в петле на конце тысячефутового троса и держась за него одной рукой!

Наверняка он бы растерял свои стрелы. Я потерял три и чуть не потерял себя самого.

Тогда я попытался пристегнуться к тросу с помощью своего пояса. Это привело к тому, что я повис вниз головой, что обошлось мне еще в несколько стрел и мою робингудовскую шляпу. У моей аудитории это вызвало взрыв восторга, она зааплодировала (если, конечно, это были аплодисменты), требуя повторения. Я попробовал передвинуть пояс с живота на грудь, что позволило бы мне удерживать стоячую позицию, и в процессе этой попытки потерял еще одну-две стрелы.

И чуть не потерял шпагу.

До сих пор главным результатом моей деятельности было привлечение новых зрителей («Мама, посмотри на этого смешного человечка») и то, что я начал раскачиваться взад и вперед, словно маятник.

Хотя последнее обстоятельство было весьма малоприятно, оно все же подало мне одну идейку. Я стал увеличивать амплитуду колебания, как это делают на качелях. Дело шло медленно, так как период качания маятника, где я играл роль гири, был около минуты, а с этим приходится считаться — тормозить маятник нельзя, можно только следовать его качаниям. Я очень надеялся, что мои друзья догадаются о моем замысле и не испортят его.

Прошло довольно много времени, прежде чем я добился качания по пологой дуге, длиной футов в сто, над самыми головами своей аудитории, совпадавшей с самой низкой точкой дуги. К противоположным концам дуги движение замедлялось до полной остановки в конечной точке. Сначала эти рогачи бегали за мной, повторяя движение маятника, но потом, видимо, устали, сбились в месте наибольшего сближения дуги с землей и стали ждать, двигая только головами, как зрители при просмотре замедленной съемки теннисного матча.

Однако всегда находится какой-нибудь идиот — любитель новаций. Я сначала рассчитывал, что спрыгну с троса в конце дуги почти у самой скалы и сразу займу позицию спиной к стене. Там было что-то вроде холмика или осыпи, так что падать было невысоко. Однако один из этих рогатых кошмаров догадался о моем намерении и затопал к тому концу дуги. За ним еще двое-трое.