Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма

— Не откажусь.

Гамильтон предложил гостье выбрать напиток, торжественно извлек и наполнил бокалы, превратив будничные действия в пышную церемонию, в конце которой встал и торжественно предложил:

— Выпьем за мир?

— Сейчас? Сдается мне, время еще не пришло. Я хочу поймать вас вооруженным.

— Лучше не надо. Вы доблестно сражались и были побиты с честью. Правда, я шлепнул вас — но и вы меня укусили. Так что мы квиты.

— А как насчет поцелуев?

Гамильтон улыбнулся.

— Это тоже был равный и достойный обмен. Не будьте столь обидчивы. Я не хочу, чтобы вы за мной охотились. Давайте! Мир — и пусть прошлое останется в прошлом!

Он поднял бокал, перехватил ее взгляд — и Филлис невольно улыбнулась.

— Ладно, да будет мир.

— Повторим?

— Нет, спасибо. Мне пора идти.

— Что за спешка?

— Мне и в самом деле пора. Могу я теперь получить свой бластер?

Гамильтон потянулся было за излучателем, но захлопнул ящик, проведя по нему рукой.

— Он мой — и вы это знаете. Я его выиграл.

— Но вы же не оставите его себе!

— Именно это я имел в виду, утверждая, что вы, вооруженные дамы, лишь претендуете на мужские роли. Мужчина никогда не попросил бы оружия обратно. Он скорее надел бы повязку.

— Вы оставите бластер себе?

— Нет. Но хотел бы, чтоб вы его больше не носили.

— Почему?

— Потому что хочу пригласить вас пообедать сегодня со мной. И я буду чувствовать себя дураком, сопровождая вооруженную женщину.

Филлис внимательно посмотрела на него.

— Странный вы человек, Гамильтон Феликс. Побить девушку — и потом пригласить ее пообедать…

— Так вы согласны?

— Да, — она отстегнула пояс с кобурой и бросила его Гамильтону. — Потом отошлете его мне. Адрес — на рукоятке.

— В двадцать ноль-ноль?

— Или на несколько минут позже.

— Знаете ли, Филлис, — проговорил он, распахивая перед девушкой дверь, — у меня предчувствие, что у нас с вами впереди великое множество развлечений!

Девушка одарила его долгим взглядом.

— Поживем — увидим.

Закрыв дверь, Гамильтон вернулся в комнату. Предстояло немало дел — и срочных. Он подошел к телефону и вызвал Монро-Альфу.

— Клифф? Я вижу, вы уже на службе? Будьте у себя, — и он повесил трубку, не снизойдя до каких-либо объяснений.

Когда вскоре Феликс появился в кабинете Монро-Альфы, тот встретил его с обычной церемонностью.

— Доброе утро, Феликс. Мне кажется или вы действительно чем-то обеспокоены? Что-нибудь не в порядке?

— Не совсем. Я хочу попросить вас об одолжении. Но скажите — с вами-то что случилось?

— Со мной? Что вы имеете в виду?

— Вчера вы напоминали труп недельной свежести, а сегодня прямо-таки искритесь и светитесь. И сплошные птичьи трели на устах… Что за метаморфоза?

— Не думал, что это так бросается в глаза. Но я действительно в приподнятом настроении.

— Почему? Ваша денежная машина объявила о новых дивидендах?

— Разве вы не смотрели утренние новости?

— Признаться, нет. А что случилось?

— Они вскрыли Адирондакский стасис.

— Ну и?..

— Там оказался человек. Живой человек.

Брови Гамильтона поползли вверх.

— Это, конечно, интересно — если только правда. Но не хотите ли вы сказать, будто появление этого ожившего питекантропа является подлинной причиной вашей детской радости?

— Неужели вы не понимаете, Феликс? Неужели не ощущаете значения свершившегося? Ведь он явился к нам из золотого века, он — сын тех простых и прекрасных дней, когда род людской еще не успел испортить себе жизнь кучей бессмысленных усложнений. Только подумайте, о чем он может нам рассказать!

— Может быть… Из какого он года?

— М-м-м… Из тысяча девятьсот двадцать шестого — по старому стилю.

— Тысяча девятьсот двадцать шестой… Погодите-ка… Конечно, я не историк, но что-то не припоминаю, чтобы то время было такой уж сияющей утопией. По-моему, довольно примитивный век.

— Об этом я и говорю — он был прост и прекрасен. Я тоже не историк, но встретил вчера человека, который немало порассказал мне об этом периоде. Он специально изучал ту эпоху, — и Монро-Альфа пустился в восторженное изложение концепции Фрисби Джеральда о жизни в начале XX века.

Гамильтон выждал, пока Клиффорд смолкнет на мгновение, чтобы перевести дыхание, и тогда вклинился в монолог:

— Не знаю, не знаю, но сдается мне, что у вас концы с концами не вяжутся.

— Почему?

— Видите ли, я вовсе не считаю, будто нашему времени незачем желать ничего лучшего, но уж в прошлом лучшего точно не сыскать. Нет, Клифф, клич: «Вернемся к добрым старым временам!» — это чушь. При минимальных усилиях мы научились получать гораздо больше, чем это было возможно когда-либо — на всем протяжении истории.

— Ну конечно, — едко заметил Монро-Альфа, — если вам не уснуть, пока кроватка не укачает да не споет колыбельную…

— Бросьте. При необходимости я мог бы спать хоть на камнях, но сворачивать с шоссе, просто чтобы потрястись на ухабах — увольте.

Монро-Альфа промолчал. Гамильтон почувствовал, что приятель уязвлен его словами, и добавил:

— Разумеется, это всего лишь мое субъективное мнение. Может быть, вы и правы. Забудем об этом.

— О каком одолжении вы говорили?

— Ах да. Вы знаете Мордана, Клифф?

— Окружного арбитра?

— Его самого. Мне нужно, чтобы вы позвонили ему и договорились о встрече со мной — то есть с вами, я имею в виду.

— Зачем он мне?

— Вам он и не нужен. На встречу явлюсь я.

— К чему такие сложности?.

— Не задавайте вопросов, Клифф. Просто сделайте это для меня.

— Вы играете со мной втемную… — Монро-Альфа откровенно колебался. — Это… чистое дело?

— Клифф!

— Простите, Феликс, — Монро-Альфа покраснел. — Я знаю, что если о чем-то просите вы, в этом не может быть ничего неблаговидного. Но как я добьюсь его согласия?

— Проявите настойчивость — и он придет.

— Куда, кстати?

— Ко мне… нет, так не пойдет. Давайте — к вам домой.

— Хорошо. Когда?

— В полдень.

Мордан явился на встречу, хотя и выглядел весьма озадаченным. Однако при виде Гамильтона лицо его вытянулось еще больше.

— Феликс? Что вас сюда привело?

— Желание повидаться с вами, Клод.

— А где же наш хозяин?

— Его не будет, Клод. Все это устроил я. Мне нужно было поговорить с вами, но сделать этого открыто я не мог.

— В самом деле? Почему же?

— Потому что у вас в офисе завелся шпион.

Мордан хранил выжидательное молчание.

— Но прежде чем говорить об этом, — продолжал Гамильтон после короткой паузы, — я хотел бы задать вопрос: это вы напустили на меня Лонгкот Филлис?

Теперь Мордан откровенно встревожился.

— Разумеется, нет. Вы с ней встречались?