Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Число зверя

Один час…

Три секунды на каждое обследование…

Тысяча двести обследованных случайных точек…

Это, конечно, еще не та кривая, которая «заполняет пространство». Но это позволило бы определить, где наиболее густо расселены британцы. Если не за час, то уж за десять часов мы бы с этой задачей справились.

Без Аи, без ее способности передвигаться «ходом пьяницы», мы могли бы обследовать эту планету целую жизнь и так и не нашли бы ни той ни другой колонии. На обследование Земли у всего человечества (в нашей Вселенной) ушло тридцать веков, и то многие места оставались неразведанными, пока не удалось сфотографировать их из космоса.

— Так, давайте уточним, — сказал мой муж. Он поднял нас на четыре минимума. — Эти подпрограммы — Ая, ты слушаешь?

— Конечно. А ты?

— Ая, пойди поспи.

— Поняла, босс. Конец связи.

— Дити, я хочу разобраться с этими подпрограммами, а пока она слышит, нельзя было произносить кодовые слова. Я…

— Извини, Зебадия: можно. Она реагирует на кодовые слова подпрограмм только тогда, когда находится в действии генеральная программа. А код генеральной программы необычен и требует команды «выполняй», так что запустить ее случайно нельзя. Можешь разбудить Аю. Она нам понадобится.

— Ты умница, Дити.

— По-моему, босс, ты такие слова говоришь всем девушкам, которые адекватно готовят.

— Ну ладно тебе!

— Капитан, не составляет труда запрограммировать компьютер на руководство кулинарными автоматами. Имеющееся на рынке программное обеспечение под маркой Gordon Blue считается превосходным. Прежде чем разбудить Аю, не могли бы вы ответить на один гипотетический вопрос относительно компьютеров и кулинарного искусства?

— Капитан!

— Да, второй пилот?

— Рекомендую вам запретить астронавигатору обсуждать вопросы, не имеющие отношения к делу — такие, как кулинарное искусство, — когда перед нами стоит первоочередная задача.

— Спасибо, второй пилот. Астронавигатор, в чем состоит ваш гипотетический вопрос?

Папа проявил такт и не стал вмешиваться в наш диалог с Зебадией. Но его рекомендация капитану предназначалась для моих ушей — этими словами ой приказывал мне заткнуться, и я вдруг услышала голос Джейн: «Дити, всякий раз, когда жена думает, что она выиграла в споре, она проиграла».

Я и Джейн. Я Дити. Я унаследовала вспыльчивость отца. Я вскипаю не так быстро, как он, но у меня та же склонность носиться со своими обидами. А Зебадия иногда меня подначивает и знает, как меня достать.

Но папа подсказывал мне: «Перестань, Дити!»

Может, Зебадия прав — слишком много споров, слишком много разглагольствования, сплошной кружок кройки, шитья и дискуссий. Все мы — заинтересованные лица, все стоим перед лицом одной и той же смертельной опасности… но насколько труднее быть капитаном, чем рядовым членом экипажа? В два раза? В десять?

Не знаю. А вдруг мой муж не выдержит напряжения? Вдруг и правда заработает язву? И выходит, что я еще усугубляю его трудности? Сознательно я все это не продумывала, это было запрограммировано во мне на подсознательном уровне; папа нажал кнопку «выполняй», и ответы посыпались сами собой. Я ответила мужу мгновенно:

— Какой гиперкритический вопрос, сэр?

— Было сказано «гипотетический». Что-то насчет компьютеров и кулинарного искусства.

— Капитан, я вдруг все забыла. Давайте лучше займемся делом, пока я еще помню, как оно делается.

— Дити, умоляю, не ври своему бедному старому измученному мужу.

— Сэр, когда мой муж станет бедным, старым и измученным, я не буду ему врать.

— Гм-м-м… если бы я уже не обещал свою поддержку Хильде, я бы голосовал за избрание тебя капитаном.

— Зебби, я освобождаю тебя от обещания! — вмешалась тетя Хильда. — Я не кандидат.

— Нет, Шельма, раз обещав кому-либо политическую поддержку, честный человек никогда не берет слово назад. Так можно Ае слушать?

— Конечно, сэр. Она мне нужна для показа. Здравствуй, Ая.

— Привет, Дити.

— Покажи глобус, дневную сторону.

На самом большом из дисплеев Аи немедленно появилось западное полушарие Земли, нашей Земли в нашей Вселенной — Терры. Что сейчас в Гнездышке, середина дня? Да, именно так говорили часы у меня в голове, а на приборной доске светилось время по Гринвичу: 20:23:07. Боже мой, прошло всего двадцать часов с того момента, как мой муж и отец убили поддельного рейнджера! Как это получается, что за одни сутки проживаешь целую жизнь? Несмотря на мои внутренние часы, мне казалось, что прошли годы с тех пор, как я шла к нашему бассейну, чуточку навеселе, опираясь на руку мужа.

— Дай меридианы и параллели. Убери географические особенности, — Ая сделала все это. — Покажи область поиска по программе «Бродяга».

Ая пользовалась ортографической проекцией, так что сорок пятые параллели имели у нее форму прямых. Поскольку я велела ей показать дневную сторону, эти две яркие линии упирались в левый край дисплея, представлявший линию восхода. Зато правый край области выглядел неровной кривой, идущей в юго-западном направлении.

— Добавь Русскую долину.

Справа от области поиска возникло обширное светлое пятно.

— Убери Русскую долину.

Район, вчерне обследованный нами, исчез.

— Дити, — поинтересовался мой муж, — как Ая это делает? В ее постоянной памяти нет никаких данных о Марсе — даже о Марсе нашей Вселенной.

— Так. Ая, покажи место посадки.

— Нет программы.

— Гм. Действительно, это не получится: там, где мы садились, солнце уже зашло. Зебадия, может быть, попросить ее повернуть глобус так, чтобы видно было это место? Но она покажет просто яркую точку почти на самом экваторе. Я определила точку, где мы сели, как нулевой меридиан — Гринвич для Марса. Этого Марса.

— А нулевая параллель? Что, экватор у тебя тоже произвольный?

— Нет, что ты! Пока мы спали, Ая подстроила свой гирокомпас к этой планете. Это дало ей направление на север и широту. Радиус Марса она знает — я начала было ей говорить, смотрю, а она уже отыскала его в памяти. «Аэрокосмический альманах», да?

— Должно быть. Но мы говорили о диаметре Марса вчера вечером, Ая слушала. И ты, и Хильда его знали, а мы с Джейком нет.

Насколько мне помнилось, тетя Хильда просто поторопилась выложить эту информацию, а папа промолчал. Но я ничуть не возражала против того, чтобы папа оставался на заднем плане и гордился энциклопедической памятью тети Хильды. Если у моего мужа есть недостаток, то это нежелание поверить, что у женщин тоже есть голова… вероятно, все дело в том, что его так сильно волнует противоположный конец. Я продолжила свои разъяснения:

— С того момента как я запущу Аю, она ничего не будет говорить и записывать без приказа на то. Она будет совершать случайные перемещения в пределах этой области, пока кто-нибудь не крикнет «Бинго!». Тогда она, не останавливаясь, высветит на карте яркую точку на соответствующей широте и долготе, а также запишет широту, долготу и точное время. Кроме того, в течение секунды она будет показывать время получения сигнала «Бинго!». Если вы хотите впоследствии это «бинго» отыскать в ее памяти, то запомните или запишите это время — с точностью до секунды. Потому что она будет делать двадцать скачков в минуту. Час можно не запоминать, только минуту и секунду. Вообще-то достаточно даже запомнить только минуту: я ведь могу попросить ее найти все «бинго» для данной минуты, их не может быть больше двадцати, а ваше «бинго», возможно, окажется единственным.