Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)

Его глаза снова затуманились, и очки тут были ни при чем.

Выбираясь из этой толпы, он наткнулся на плакат:

«ДЕНЬ СЭДИ ХОКИНСА — ХОЛОСТЯКИ, НА СТАРТ!»

Хорошо бы принять участие, подумал он: вдруг женщина с псом окажется среди «старых дев»?.. Но вообще-то он уже слегка устал; а тут кстати подвернулся еще один праздник, с катанием на пони и каруселями.

В следующий миг он уже был на карусели и с чувством благодарности вскарабкался в люльку в виде лебедя, из тех, куда обычно садятся взрослые, покуда дети мчатся на карусельных лошадках. Там уже сидел и читал книгу молодой человек.

— Извините, — обратился к нему Джонни. — Я не помешаю?

— Вовсе нет, — ответил молодой человек, откладывая книгу. — Больше того, может быть, вы — именно тот человек, которого я ищу.

— Так вы кого-то ищете?

— Да. Видите ли, я частный детектив. Всегда мечтал стать сыщиком — и вот теперь, наконец, стал.

— Скажите-ка!

— Да. Понимаете, каждый ведь захочет когда-нибудь прокатиться на карусели, так что надо только ждать здесь. Ну, конечно, я, бывает, околачиваюсь на бульваре Голливуд, на Вайне, Таймс-сквер или Канал-стрит [22] знаменитые улицы разных городов — Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Нью-Йорка и Нового Орлеана. ,— но тут я могу вдобавок посидеть и почитать.

— Как же вам удается одновременно читать и высматривать кого-то?

— Просто я хорошо знаю эту книгу, — он показал обложку, это была «Охота на Снарка», — поэтому глаза у меня не заняты.

Джонни уже успел понравиться этот молодой детектив.

— И как, есть тут поблизости буджумы?

— Нет, — не то мы бы уже «тихо, беззвучно исчезли» [23] как исчезал всякий, повстречавший Снарка, если тот оказывался не Снарком, а Буджумом (в поэме Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка») . Хотя, с другой стороны, исчезни мы — кто бы это заметил, включая нас?.. Этот парадокс надо обдумать. Между прочим, сами-то вы не детектив ли случайно?

— Нет, э-ээ — я торгую слонами. В разъезд.

— Отличная профессия. Но, боюсь, тут по вашей части ничего нет. У нас здесь есть жирафы, — он теперь почти кричал, чтобы каллиопа карусели [24] каллиопа — паровой органчик, музыкальный инструмент с паровыми свистками, который управляется с клавишной панели или при помощи механического устройства наподобие музыкальной шкатулки. не заглушала его, и осматривал карусельных зверей, на которых кружились гуляющие, — верблюды есть, пара зебр, целый табун лошадок… а вот слонов ни одного. Смотрите, не пропустите Большой парад; вот там уж будут вам слоны, сколько захотите!

— Не хотел бы пропустить его!

— Ни в коем случае! Это будет самый потрясающий парад всех времен, такой длинный, что он никогда не пройдет весь мимо неподвижного наблюдателя; и каждая миля Большого парада полным-полна чудес, и каждое чудо чудеснее предыдущего. Да, так вы не тот, кого я ищу?

— Не думаю. Но вот, кстати — не могли бы вы найти в этой толпе даму с собакой?

— Обещаю, что если она придет сюда — я дам вам знать. А вам стоило бы пройти на Канал-стрит. Женщины любят карнавалы, им нравится быть в маске — потому что, когда женщина в маске, это значит, что она может маску снять, когда захочет…

Джонни поднялся.

— А как пройти на Канал-стрит?

— Прямо через центр, мимо оперного театра, а там свернете на Площадь роз. Там уж глядите в оба — придется идти через секцию Небраски, а Ак-Сар-Бен [25] Ак-Сар-Бен («Небраска», если прочитать ее наоборот) — ежегодная ярмарка штата. В рассказе упоминаются различные ярмарки, выставки и праздники США. в самом разгаре. Сами понимаете, там всякое может случиться. Оттуда попадете в Калаверас — осторожнее там с лягушками [26] в рассказе упоминаются различные ярмарки и праздники США. В Калаверас-Каунти проводятся воспетые еще Марком Твеном состязания скачущих лягушек. ! — ну, а там выйдете как раз на Канал-стрит.

— Большое вам спасибо.

Джонни, следуя указаниям, двинулся в путь, не забывая поглядывать по сторонам в поисках женщины и пса. При этом он, не переставая изумляться, глазел на чудеса, сквозь которые пробирался и протискивался в веселой кутерьме. Пса он вскоре увидел, но другого — это был пес-поводырь, и это тоже было поразительно, ибо живые, ясные глаза его хозяина могли видеть все вокруг — и видели, и все-таки этот вполне зрячий человек ходил с собакой, причем именно пес вел хозяина, как будто иного образа передвижения оба не могли себе представить — или не желали.

Вскоре Джонни оказался на Канал-стрит, и иллюзия была столь полной, что было трудно поверить, что он не попал каким-то загадочным образом в Новый Орлеан. Карнавал был в самом разгаре: здесь отмечали Тучный вторник [27] Тучный (иногда Жирный) вторник, Марди Гра, католический праздник перед Великим постом, день перед Пепельной средой, во многих странах отмечается с карнавалами и маскарадами и на самом деле празднуется целую неделю. ; все в толпе носили маски. Джонни тоже обзавелся маской у лоточника и присоединился к гулянью.

Его поиски казались уже безнадежными. Улица была запружена зеваками, глазеющими на шествие Венеры. Дышать и то было непросто — а уж продвигаться, да вдобавок искать кого-то — и вовсе невозможно. Он бочком-бочком выбрался на Бурбон-стрит — тут воспроизвели весь Французский квартал! — и тут увидел пса.

Он был абсолютно уверен, что это тот самый пес. Теперь на нем был клоунский костюмчик и маленький колпачок, но он был неотличимо похож на его пса. Тут же Джонни поправил себя: пес был неотличимо похож на Биндльстифа.

И теперь пес с благодарностью принял сосиску.

— А где же она, старина? — спросил Джонни.

Пес гавкнул и кинулся в толпу. Джонни попытался последовать за ним, но не мог: промежутки в толпе, пропускавшие пса, для Джонни были малы. Но духом он не пал: он уже раз нашел пса, найдет и еще раз. Вдобавок же именно на карнавале он когда-то встретил Марту — она была изящной Пьереттой, а он — толстым Пьеро. После маскарада они вместе встретили рассвет, а еще до заката решили пожениться.

Теперь он оглядывал толпу в поисках женщины в костюме Пьеретты, будучи почему-то уверен, что неизвестная хозяйка пса нарядится именно так.

Все, все на этой ярмарке заставляло его вспоминать Марту чаще и сильнее обычного, если только это возможно. Как она ездила с ним по его торговому участку, как они отправлялись в путешествие, как только выдавалось свободное время. Закидывали в машину путеводитель Дункана Хайнса да две-три сумки — и в путь! Перед ними разматывается бесконечная лента дороги, Марта… сидит на соседнем сиденье, поет «Америка прекрасная», а он должен подтягивать: «И мрамор городов твоих слеза не омрачит!..»

Как-то она сказала ему, когда они плавно неслись по дороге… где это было? В Черных горах? На плато Озарк? В Йосемитской долине?., неважно. Так вот, она сказала тогда: