Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Достаточно времени для любви

— Мне кажется, я сумел бы улучшить этот результат. Но я никогда не испытывал склонности к русской рулетке. Что там еще?

— Можно пересадить ваш мозг в тело модифицированного клона, потом вернуть обратно… Если вы выживете, конечно.

— Не надо. Если жить под водой, то уж не в виде лягушки. Лучше стать акулой, пусть самой тупой, но громадной. Кстати, если бы жить под водой действительно было так сладко, все давно уже были бы там. Что дальше?

— Три варианта, сэр: затеряться в n-пространстве в корабле; без корабля, но в скафандре; то же, но без скафандра.

— Сотри все. Первые два мне пришлось испытать, даже вспоминать не хочу. Третий же — просто глупый способ задохнуться в вакууме, весьма неприятный к тому же. Минерва, Всемогущий во Всем Величии Его Мудрости, — понимай как можешь — даровал человеку возможность почить с миром. А раз так, если тебя никто не принуждает к этому, глупо выбирать самый тяжелый способ. Поэтому исключи попадание под гусеницы машины, саможертвоприношение и все дурацкие способы умереть. Отлично, дорогая, ты убедила меня в точности своих оценок. Так что исключи все девяностодевятипроцентные вероятности — сотри их. Меня интересуют новые, не испытанные мной ситуации, в которых вероятность выживания составляет более пятидесяти процентов и может быть увеличена — если человек сумеет не растеряться. Вот тебе, пример: я никогда не падал с водопада в бочонке. Внутри него можно устроиться так, чтобы оказаться в относительной безопасности; тем не менее, пустившись в плавание, ты будешь более беспомощным. А посему — дурацкое это дело, если только ты не пытаешься спастись подобным образом от худших неприятностей. Любые гонки: автомобильные, лыжные, скачки — и то куда интереснее, потому что в каждом случае нужна сноровка. И еще — мне не нравится подобная разновидность опасности. Рисковать собой ради острого ощущения — это занятие, достойное юнцов, которые не допускают, что действительно могут погибнуть. А я прекрасно знаю, как это бывает. И потому есть много таких гор, на которые я просто не полезу. И если я не угодил в ловушку, то всегда выберу самый легкий, простой и безопасный путь. Не стоит предлагать мне такие ситуации, где элемент новизны состоит только в опасности. Что здесь нового? Рисковать следует лишь тогда, когда не можешь избежать риска. Ну, что еще найдется в твоей коробочке?

— Лазарус, вы можете стать женщиной.

— Что?

По-моему, мне не доводилось еще видеть старейшего таким изумленным. (Я тоже удивился, но все-таки предложение предназначалось не мне.)

Помолчав, Лазарус сказал:

— Минерва, я не совсем понимаю. Хирурги способны сделать псевдосамку из недоразвитого самца. Это делается уже две тысячи лет. Но меня подобные извращения не прельщают. Плохо ли, хорошо ли — но я мужчина… самец. Наверное, каждому человеку было бы интересно ощутить себя персоной другого пола. Но никакие пластические операции и гормональное лечение не в состоянии достичь здесь эффекта — эти уроды не способны размножаться.

— Я говорю не об уродах, Лазарус. Я говорю о подлинной перемене пола.

— Мм-м… Ты напомнила мне один случай, о котором я уже почти позабыл.

Не уверен даже, что это истина. Это случилось с одним мужчиной году в 2000 от Рождества Христова. Позже быть не могло, потому что он долго не протянул. Его мозг пересадили в женское тело, смерть наступила в результате отторжения чуждых тканей.

— Лазарус, это неопасно, все можно сделать на вашем собственном клоне.

— Бескровный метод все же получше. Продолжай.

— Лазарус, методика опробована на животных. Наилучшие результаты получены, когда из самца делали самку. Для клонирования берется одна клетка. Перед началом процесса удаляется Y-хромосома и подсаживается Х-хромосома из второй клетки той же самой зиготы. Получаем ту же самую наследственность, но Y-хромосомы нет, а Х-хромосома удвоена. Модифицированную клетку клонируют. Получаем истинную женскую клонозиготу, полученную из мужского организма.

— Здесь, должно быть, что-то не так, — хмурясь проговорил Лазарус.

— Возможно, Лазарус. Но метод работает. В этом здании находятся несколько модифицированных самок; собаки, кошки, свинья, другие животные, большинство из них размножаются вполне успешно… Кроме тех случаев, когда случка, скажем, модифицированной суки проводится с тем самым кобелем, от которого была взята исходная клетка. В этом случае возможны уродства, гибель потомства из-за усиления отрицательных рецессивных…

— Я думаю, что так и должно быть!

— Конечно, этого нельзя избежать. Но при нормальном размножении вырождение отсутствует, о чем свидетельствуют семьдесят три поколения совершенно нормальных хомяков, полученных от такой самки. К местной фауне методика не приспособлена, их наследственность радикально отличается от нашей.

— Плевать на местных животных — а как насчет мужчин?

— Лазарус, я имела возможность ознакомиться только с данными, официально публикуемыми реювенализационной клиникой. Существующая литература намекает на проблемы, возникающие на последней стадии — когда женская клонозигота наделяется памятью и опытом, «личностью», если угодно, породившего ее мужчины. Во-первых, существует вопрос — умерщвлять его или нет, но это не одна проблема. Впрочем, я не могу сказать ничего определенного, исследования прекращены.

Лазарус обернулся ко мне.

— Айра, как ты это допускаешь? Разве можно прекращать исследования?

— Лазарус, это не мое дело. И я не знал о таких работах. Проверим.

Я обернулся к администратору реювенализационного отделения, на галакте объяснил ей, о чем идет речь, и спросил, какие успехи были достигнуты в опытах с людьми.

Назад я повернулся уже с горящими ушами. Стоило мне только упомянуть людей, как она резко осадила меня, словно я сказал что-то непристойное, и заявила, что подобные эксперименты запрещены.

Я перевел ее ответ. Лазарус кивнул.

— Я все понял по лицу девочки. Ясно было, что ответ отрицательный. Хорошо, Минерва, пусть так и будет. Не хочу даже пробовать на себе эту хромосомную хирургию — а то явятся с перочинным ножиком…

— Быть может, это еще не конец, — объявила Минерва. — Айра, ты не обратил внимание на слова Иштар. Она сказала, что исследования были запрещены, а это значит, что они не проводились. Я только что выполнила самый тщательный семантический анализ опубликованных в литературе сведений по идентификации правды и вымысла. И могу с уверенностью утверждать, что и после запрета проводились самые тщательные опыты с людьми. Вы хотите получить эту информацию, сэр? Не сомневаюсь, что смогу мгновенно парализовать их компьютер, чтобы избежать стирания информации в случае, если он снабжен защитной программой.