Чери Прист - Дредноут

Рослый скуластый цветной носильщик в свеженькой железнодорожной форме спросил Мерси, не нужно ли помочь ей с сумкой или проводить к поезду, но осекся, едва она подняла на него взгляд. Он разглядел ее грязную кожу, сальные волосы и запятнанную кровью одежду.

— Простите? — Вымотанная девушка даже не поняла, зачем он к ней обратился.

— Вам чем-нибудь помочь?

Она оглянулась на поезд, повернувшись всем телом так, что стала видна висящая через плечо сумка.

Мужчина заметил крест и, попытавшись мягко подсказать ей, проговорил:

— Только что с фронта, да?

— Как оказалось, — пробормотала она, снова встречаясь с его взглядом. — Я… Мне нужно… Я еду в Мемфис, — выдавила наконец она.

— Мемфис, — повторил чернокожий. — Да, поезда туда отправляются: один — сегодня вечером, в семь пятнадцать, и еще один — позже, в одиннадцать двадцать, — сообщил он по памяти. — А еще завтра утром, в десять семнадцать. Если мне будет позволено высказаться, полагаю, вам стоит подумать об утреннем поезде.

— Высказаться вам позволено, — заверила она. — Я только… Думаю, это хорошая идея. Опережая ваше предложение, спрошу, пожалуй, о комнате.

— Привокзальный отель в данный момент переполнен, мэм. Но прямо через улицу — отель Святого Георга. Комнаты приличные, питание включено. Завтрак и ужин ровно в шесть тридцать — как утра, так и вечера.

— Спасибо. Спасибо за помощь, — сказала девушка, хотя слова благодарности она произнесла механически, так, будто не вполне проснулась, и неровной походкой побрела прочь от носильщика.

Мерси так устала, что едва держалась на ногах, но «через улицу» — это, похоже, недалеко. Она поднялась и спустилась по ступенькам, оставив позади платформы, тележки, грузчиков и суетливых пассажиров. Она не обращала внимания на взгляды хорошо одетой публики, дожидающейся экипажей, и не замечала, как они пялятся на нее, раззявив рты; и все же Мерси чуть туже запахнула плащ, понадеявшись, что на темно-синем запекшаяся кровь видна не так, как на бежевом льне фартука, надетого поверх ее коричневого рабочего платья. А если все остальное на ней отвратительно грязно, что ж, миру придется просто смириться с этим.

Прямо через улицу, как и было обещано, стояло серое кирпичное здание с вывеской, извещающей, что это отель Святого Георга. Мерси, самостоятельно открыв двери, вошла внутрь и обнаружила помещение не столько красивое, сколько просторное: три этажа, два крыла, большой вестибюль, освещаемый висящей над головой яркой лампой, и потертый ковер, ведущий прямиком к стойке портье. Мужчина за стойкой что-то быстро записывал в журнал и не поднял головы, когда посетительница приблизилась. Он лишь спросил:

— Нужна комната? — и сунул кончик карандаша в рот — послюнявить грифель.

— Да, пожалуйста, — ответила Мерси и вытащила из большой сумки кошелек, мысленно вознося хвалы Иисусу за свою привычку держать его там. Ведь ее бумаги и деньги запросто могли потеряться вместе с остальным багажом.

Тут мужчина наконец посмотрел на посетительницу. Лоб его охватывала повязка, с которой на правый глаз свисало прикрепленное к ленте увеличительное стекло. Лицо портье формой напоминало картофелину и было примерно так же привлекательно.

— Где ваш муж?

— Погиб на поле боя где-то в Джорджии, — сухо ответила она. — Я одна.

— Женщина, путешествующая в одиночестве, — заметил он и неприятно усмехнулся, задрав кончик носа. — Мы таких не обслуживаем. Только не здесь. Не такого рода это заведение.

— А я не из «таких», так что проблемы нет! — вскипела Мерси. — Я медсестра, проездом в Мемфис. Работала в Робертсоновском госпитале в Ричмонде, — добавила она, поскольку упоминание о знаменитой больнице прежде всегда открывало перед ней двери.

— Никогда о таком не слышал.

— Ох, бога ради…

— Есть у вас какие-нибудь документы?

— Естественно. — Она порылась в сумке, красный крест на которой не растопил ледяного сердца портье — или самого владельца гостиницы? — и нашла письмо капитана Салли. Девушка сунула мужчине бумагу, и он принялся ее демонстративно и нарочито внимательно читать.

— Ну ладно, хорошо. Но заплатите вперед.

— Вот.

— Отлично. — Он пересчитал деньги, задерживая внимание на каждой монете и купюре. Потом протянул клиентке ключ. — Номер одиннадцать. Первый этаж. По коридору направо.

Мерси заставила себя сказать спасибо и немедленно отправилась в комнату.

Номер оказался бедноватым, но чистым, с кроватью, шкафом, лоханью в углу и привинченной к стене пластиной отполированной жести в качестве зеркала. Записка, прикрепленная с обратной стороны двери, сообщала, где находится водокачка, так что, прежде чем обустраиваться, Мерси отправилась во внутренний дворик к общественной помпе, наполнила лохань, дотащила ее до комнаты и сбросила с себя все, кроме нижнего белья.

Под зеркалом обнаружился тоненький брусок мыла цвета сливочного масла.

Медсестра воспользовалась им, чтобы избавиться хотя бы от самых страшных пятен крови и грязи на переднике, платье и прочем — там, где кровь просочилась сквозь ткань. Закончив с этим, девушка развесила одежду по всей комнате на просушку, а сама рухнула на матрас набитый дешевыми слежавшимися перьями, который тяжко вздохнул под ее весом.

Проснулась она уже много позже полудня очень, очень ясного дня. Тень горы, длинная и отчетливая, пересекала южную часть города, кипучую жизнь которого подогревали поезда, прибывающие со всех концов Конфедерации.

Мерси почувствовала дикий, голод. Она даже не помнила, когда ела в последний раз, — кажется, еще в Ричмонде. Натянув на себя почти высохшую одежду, она вышла в вестибюль и обнаружила за стойкой уже другого человека. У этого лицо походило на редиску, а постоянный прищур говорил скорее о близорукости, чем о злобно-ехидном нраве.

— Извините, — обратилась к нему Мерси, — не подскажете, который час?

— Там, мэм. — Мужчина ткнул пальцем вверх, и она, последовав взглядом в указанном направлении, увидела огромные часы. Портье и смотреть на них не стал, что подтвердило подозрение Мерси о его плохом зрении.

Так что она произнесла вслух:

— Без десяти шесть. Я так понимаю, ужин, входящий в стоимость номера, будет в полседьмого?

— Правильна, мэм. На столы накрывают в зале западного крыла. Вторая дверь налево. — Он понизил голос. — Но на вашем месте, мэм, я бы подождал до шести тридцати ровно. Мистер и миссис Фернос недолюбливают вертящихся вокруг «нахлебников», как они выражаются.

— Спасибо. В смысле — за информацию. А можно еще вопрос?

— Сколько угодно, мэм.

— Вы не подскажете, где тут галантерейный магазин? Боюсь, что мой… ну, большая часть моего багажа утеряна, и мне нужно приобрести кое-что.