Чери Прист - Дредноут

Наконец она открыла дверь, подалась вперед, чтобы поставить лампу на полку слева от входа, потом взяла свечу. Но свет не прогнал ужаса. В сущности золотистые, белые и красные колеблющиеся лучи лишь добавили сцене отвратительных оттенков.

На тюфяках, связанные, лежали четверо мужчин, и все, похоже, страдали от одной и той же болезни. Все были тощие, кожа да кости, причем плоть свисала с костей скелета, как сушащиеся тряпки с веревки, и у каждого вокруг рта и носа алели жуткие язвы, а у одного бедняги были изъязвлены даже веки. При скудном освещении в лишенной окон комнате трудно было что-то разглядеть толком, но Мерси показалось, что кожа мужчин желтовата, словно источник их проблем — почки или печень. Все выглядело очень знакомо — или, скорее, выглядело как логическое завершение чего-то знакомого.

— «Хрипуны»! — выдохнула она.

Миссис Гейнс странно посмотрела на нее, но вопросов пока задавать не стала.

Один мужчина застонал. Остальные трое просто лежали — то ли спали, то ли умирали.

— Это Ирвин, — тихо сказала миссис Гейнс о подавшем голос. — Его состояние самое лучшее. Вы можете даже обменяться с ним парой слов. Сознание его более ясное, чем у прочих.

— И вы приняли его? Взяли в дом вместе с ранеными ветеранами и алкоголиками? — Мерси понизила голос, надеясь, что так упрек, заключенный в вопросе, прозвучит помягче.

— Когда эти люди прибыли сюда, симптомы были не столь ярко выражены. Но состояние их ухудшилось так быстро; сначала мы даже подумали, что столкнулись с чумой, но через несколько недель стало понятно, что заболевание не заразно. — Миссис Гейнс покачала головой. — Я смогла установить только, что виной всему какой-то наркотик, распространившийся на фронте среди пехотинцев — как с северной, так и с южной стороны. Знаете, солдаты продают эту дрянь друг другу. Называют отраву «смолка», или «желтая живица», или «желтуха». Я слышала еще ряд прозвищ. «Рвотный песок», «крупка» или… хм, некоторые из этих названий не вполне приличны.

Мерси присела рядом с Ирвином. Болезнь поразила его меньше прочих, хотя видок у него был как у самой смерти. Медсестра уже видела такое раньше, эту желтизну кожи и сухую коросту на язвах. Но тут состояние было куда тяжелее всего, с чем она сталкивалась в Робертсоне. Здесь явно что-то другое, что-то более тяжелое.

Миссис Гейнс крутилась рядом, нервно потирая руки:

— Вы видели что-либо подобное прежде?

Голова Ирвина медленно перекатилась, и теперь он смотрел на девушку — смотрел, не видя. Да, он повернул голову в ее сторону, но трудно было сказать, из любопытства ли или просто бессознательно. Сморщенные веки разомкнулись, приоткрыв мутно-желтые глазные яблоки, в которых было столько же жизни, сколько в недоваренном яичном белке.

— Возможно, — ответила женщине медсестра. И обратилась к больному: — Привет, Ирвин. — Эти два слова она произнесла нервно, пристально глядя на обветренные губы и высовывающиеся из-под них крупные зубы Предупреждение об укусах занозой засело в сознании.

Возможно, воображение сыграло с Мерси злую шутку, но ей показалось, что обезображенный парень кивнул. Она приняла это за знак поощрения и продолжила:

— Ирвин, я собираюсь… собираюсь осмотреть тебя и решить, не могу ли… ммм… помочь.

Он не выказал возражений, так что медсестра поднесла лампу ближе и определила, что зрачки мужчины едва реагируют на свет; он не дрогнул и не уклонился, когда она повернула его голову, чтобы заглянуть в ухо, в котором запеклись крупные сгустки — как пыльца в цветке. Мерси ковырнула ногтем зернистую золотую корку, и та с легкостью отделилась, точно лишайник, наросший на борту лодки.

Миссис Гейнс поморщилась, но видно было, что она старается изо всех сил сдерживать отвращение. Она внимательно наблюдала за действиями Мерси, но не вмешивалась, только сказала:

— Из ушей у него течет уже несколько дней. Не думаю, что это хороший знак. В смысле, у прочих джентльменов та же проблема — и это не просто сера, убедитесь сами.

— Нет, не сера. Больше похоже на высохшее тесто. — Мерси переместила лампу, и Ирвин любезно откинул голову туда, куда медсестра ее направила. — И в носу то же самое. Господи, взгляните на эти язвы. Они, должно быть, чертовски болят.

Миссис Гейнс на секунду нахмурилась, явно недовольная выражениями девушки, но замечаний делать не стала.

— Полагаю, да. И они к тому же расковыривают ранки, отчего делается только хуже.

— Очень похоже на… — Мерси пригляделась, — солнечный ожог. Как будто волдыри нагноились, лопнули и засохли. Миссис Гейнс, полагаю, этих мужчин регулярно переворачивают и моют?

Женщина поджала губы:

— Мы платим нашим негритянкам-уборщицам дополнительные деньги, чтобы они приходили сюда и исполняли эти обязанности. Но здесь не госпиталь. Наш персонал не обучался подобным вещам и, возможно, действует не слишком умело.

Мерси отмахнулась, словно все это не имело отношения к тому, о чем она спрашивала.

— Конечно, я понимаю. Но не скажете ли вы мне, желтые крупинки появляются также и ниже пояса?

Даже в тусклом свете лампы Мерси увидела, как покраснела миссис Гейнс.

— Э, да. Да. Нижнее белье у них тоже испачкано. Я понимаю, бедняги не в состоянии справиться сами, но мне бы очень хотелось знать, как это предотвратить. Их моют ежедневно, уверяю вас, сверху… ну, донизу. Но вы видите, как оно накапливается.

Медсестра понюхала палец и уловила какой-то кисловатый, сернистый запах, с намеком на вонь грязного тела. Да. Этот запах был ей известен, и он наполнил ее отвращением.

— Ирвин, — проговорила она. — Ирвин, я сестра Мерси, и мне нужно, чтобы ты поговорил со мной.

Он захрипел и попытался посмотреть на нее слезящимися пустыми глазами.

— Сестра, — выдавил мужчина. «Сета», как пациенты в госпитале.

Она не поняла, догадался ли он сам или повторил за ней, но продолжила:

— Ирвин, ты принимал что-то, что вызвало это жуткое состояние, так?

— «Смолка», — это слово прозвучало относительно чисто. Следующее тоже. — Нужна.

— Тебе она не нужна, глупый ты человек. Тебе она не нужна, и ты ее все равно не получишь. Но я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней. Где ты брал «смолку»?

Мужчина попытался отвернуться, но Мерси поймала его за нижнюю челюсть, предусмотрительно держа пальцы подальше от обметанного бурым налетом рта.

— Ирвин, ответь мне, — строго, как воспитательница, сказала она тем командным тоном, который усвоила, общаясь с капризными тяжелоранеными. — Где ты доставал «смолку»?

— Друг.

— Где доставал ее твой друг?

Молчание.

— Ладно. Тогда скажи: ты курил ее, как опиум, или глотал, или втягивал носом? — Насчет последнего она сомневалась, поскольку зернистая субстанция сочилась и из ушей, и вообще маловероятно, что этот наркотик принимают таким образом.