Максим Кидрук - Бот

— Вы пытали новорожденных электрошоком?! — Тимур не считал себя слишком впечатлительным, но это было уже чересчур.

— Я бы не назвал это пытками.

— А как вы это называете?

— Необходимостью. История с тайскими близнецами показала, что активное сознание рано или поздно войдет в конфликт с сигналами, которые посылают мозговые платы. Поэтому надо было каким-то образом подавить активность сознания. Электрошоковая терапия, конечно, не является общепризнанным методом лечения нервных заболеваний, однако ее до сих пор используют в медицине. Правда, у нее есть четко выраженный побочный эффект — нарушение памяти. При разовом применении процедуры память со временем восстанавливается, при постоянном же применении потеря памяти становится необратимой. Чрезмерная сила тока и сверхпродолжительность процедуры усиливают эффект. Мы накладывали электроды на одну сторону головы, а не на виски с двух сторон. Так мозг повреждается меньше, зато больше нагрузки приходится на правое полушарие, которое отвечает за эмоциональность, сексуальность, творческие способности. Оно закладывает основы личности. Без него человек становится похожим на робота. Именно это нам и было нужно. Так что это были не пытки, а производственная необходимость.

Тимур молчал. Услышанное подействовало на него, как электрошок.

— Я люблю находиться под землей. — Ральф задумчиво водил глазами по цеху. — Здесь все просто и спокойно… Если бы не эти проклятые буферные процедуры, я бы здесь жил. — Ральф растянул губы в сомнительном подобии улыбки: — Когда-нибудь они доведут меня до инфаркта. Пойдем. Пора тебе их увидеть.

Тимур не хотел никуда идти и не хотел никого видеть. Но оставаться под землей он не мог, поэтому отправился за Ральфом по направлению к выходу.

Воскресенье, 16 августа, 10:56 (UTC –4)

Исследовательский комплекс «NGF Lab»

Они вышли наружу. Солнце припекало. Африканцы заканчивали ремонт ограды. Ральф проверил, как продвигается работа, и направился ко второму инженерному корпусу. Подавленный Тимур плелся за ним.

Войдя в здание, они поднялись на третий этаж.

— В этом здании мы держим ботов. Тиана Эмерсон как-то назвала этот корпус концлагерем «Ясли». Здесь они едят, спят, внутри корпуса расположен двор, где их выгуливают. В левом крыле здания — лаборатория программирования. Раньше там сидели наши штатные программисты.

Внутри «ясли» напоминали тюрьму. Замкнутый коридор тянулся вдоль всего периметра здания. Через равномерные промежутки в него выходили двери из прозрачного пластика. Окон, выходящих во внутренний дворик, в коридоре не было.

— Подходи, не бойся, они заперты.

Тимур шел как сквозь толщу воды. Подойдя к первой камере, он заглянул внутрь. Ему открылась узкая комната с вытянутым в высоту окном. Простая кровать, стул с прямой спинкой и унитаз. Под потолком горела лампа дневного света. На стуле сидел светловолосый мальчик и апатично смотрел прямо перед собой. На вид вполне сформированный. Крепкий, мускулистый.

Тимур заглянул в камеру напротив. Та же картина: похожая на карцер комната и светловолосый мальчик, который сидит, положив руки на колени. Малыши были совершенно одинаковыми. Он заглянул еще в пару дверей. Везде было одно и то же, только один из мальчиков лежал на кровати.

— Они выглядят старше своего возраста, — комментировал Ральф. — Это из-за постоянных тренировок и стероидов. Им только двенадцать, но они уже половозрелые.

Тимур сосчитал число комнат в коридоре. Девять по внешней стене и семь по внутренней — всего шестнадцать. Если такая же планировка в трех остальных участках коридора, то всего на этаже шестьдесят четыре комнаты. Тимур попробовал вспомнить, сколько этажей в «EN-2», но не смог.

— Сколько же их?

— Шестьдесят.

Тимур прикусил язык. Он не ожидал, что общая численность ботов превышает дюжину. А тут — шестьдесят генномодифицированных существ, которым в мозги насовали наночипов, запрограммировав их на выполнение военных операций, и которые по неизвестным причинам вышли из-под контроля. Господи, во что он ввязался?

Канадец неправильно истолковал молчание. Старый профессор воспринял его как признак недоверия. Как любой человек, говорящий неправду, он подозревал: собеседник интуитивно чувствует ложь.

— Ну, если честно, то шестьдесят пять.

Тимур поднял брови.

— Хорошо, семьдесят, — отведя взгляд, пробормотал Ральф.

— Вместе со сбежавшими?

— А, какая разница, — вздохнул канадец. — Ты все равно узнаешь. Сто пять перспективных боевых единиц. Сто пять чертовых ботов. Сорок два из которых сейчас на свободе…

Если вчера, увидев, что бот — живое существо — двигается точно, как компьютерный персонаж, Тимур по-настоящему перепугался, то сейчас он был просто в ужасе — сорок два хорошо подготовленных бойца, которые вышли из-под контроля, бродят вокруг комплекса. СОРОК ДВА! Не удивительно, что Штаерман так запаниковал по дороге из Антофагасты.

— Правда, один погиб. Его сбил грузовик на дороге, ведущей в Каламу. То есть уже сорок один.

— А зачем так много?

— Я уже объяснял. Таков был заказ Пентагона. Боты разрабатывались не просто как существа, которым можно посылать команды через мозговые платы, а как цельный отряд с коллективным сознанием, некий рой, похожий на эскадрилью истребителей пятого поколения, о которой я говорил вчера. Подумай сам: невозможно реализовать программу, имея под рукой десять, двадцать или даже тридцать подопытных. Этим как раз занимался Емельянов. Он наладил систему обмена информацией в режиме реального времени, связавшую всех малышей в одну сеть. Стукни одного по голове, и об этом узнает вся стая. Информация, которую получит один бот, сразу же станет достоянием всех. Фактически отряд ботов — это единый организм с сотнями пар глаз, рук и ног. При отработке коллективных действий мы использовали твои коды.

— Это я уже понял, — кивнул Тимур.

— Они умеют стрелять из любого оружия. За несколько дней до побега мы стали учить некоторых из них вождению автомобиля. Но неудачно. И еще — они не разговаривают. Совсем. Это побочный эффект использования электрошока.

— Как они сбежали?

— Хороший вопрос. Последние две недели я задавал его себе раз сто в день… Понимаешь, согласно техническому заданию американцев боты должны действовать роем, обмениваясь информацией. Мы достигли этого, создав колонии нанороботов в их головах и объединив их в сеть. Вместе с тем нам известно, что эти колонии не в состоянии нормально функционировать из-за конфликтов с сознанием. Что-то постоянно лезет через них, вызывая разнообразные неадекватные проявления. Мне удалось подавить сознание путем выжигания электрошоком. Это привело к тому, что боты отупели, лишившись элементарных навыков. Пришлось усложнить программное управление. После того как мы внедрили твои коды, долгое время все было о’кей. Но примерно месяц назад они стали вести себя неадекватно. А две недели назад почти половина их сбежала. Ты должен выяснить, почему это случилось. Ты получишь описания всех экспериментов, видеозаписи тестов, все программные файлы и другие материалы. Я буду готов ответить на любые твои вопросы. А пока с тебя хватит. Пошли.