Лестер дель Рей - Псиматы

«Да я полицейский начальник, я! — хотелось взреветь Харрингтону. Легче стало?» Допрос проходил тяжело.

— Молодой человек, — обратилась старушенция к капитану, — знаете ли вы о том, что мой племянник — видный конгрессмен? Он не позволит вам издеваться над старой женщиной!

В допросной запахло жареным. «Только этого мне и не хватало, — с тоской подумал капитан. — Сперва Бронсон, теперь еще эта карга». Видимо, поймав некоторое сомнение в глазах офицера, старушка распалилась еще больше:

— Да, уважаемый, вам это так просто с рук не сойдет. Я вам не какая-нибудь прости господи! Вот увидите, вас уволят, непременно уволят!

Если бы не неопровержимые доказательства, Харрингтон давно бы ее отпустил. Обычная выжившая из ума старая дева. Но против фактов, как известно, не попрешь.

— Ну, допустим, вы здесь ни при чем, — устало вымолвил капитан. — Но как, мэм, вы объясните вот это?

Капитан включил голографический транслятор, и в комнате для допросов разыгралась кровавая феерия. Миссис Линдли то и дело хваталась за сердце, закатывала глаза и охала, но в обморок не свалилась. Кроме того, после просмотра ее серые маленькие глазки блестели от возбуждения:

— Что за глупые шутки, молодой человек? — довольно игриво вопросила она. — Неужели вы всерьез полагаете, что я способна на такое?!

С трудом сдерживая рвотные позывы, Харрингтон изо всех сил старался дышать как можно глубже.

— Ну что вы так нервничаете, молодой человек? — состроила глазки миссис Линдли. — Посадите меня в тюрьму. Я не против. Только должна вам заметить, если меня там изнасилуют, то отвечать будете вы.

«Нет, для начала тебя прогонят через детектор лжи! — озлобился капитан. — Чтобы не плела хрен знает что!» Собственно, детектором его можно было назвать с некоторой натяжкой. Уже лет двадцать пять словесно-ассоциативный тест, разработанный еще Карлом Густавом Юнгом, получил мощнейшее материально-техническое подкрепление. Если в девяностые годы двадцатого века детектор лжи по праву считался сравнительно простым устройством, то в 2010-м он уже представлял собой комнату двадцать на двадцать квадратных метров, напичканную всевозможными датчиками, фиксирующими изменения не только физических, но и психических параметров подозреваемого. Каждая из стен служила своего рода голографическим экраном, на который проецировалось объемное изображение, возбуждающее те или иные ассоциации в подозреваемом. Так, например, если предполагалось, что преступление произошло в лесу, то на одной из стен непременно появлялась лесная опушка, на другой — черная, пропитанная влагой земля, на третьей лопата, а по четвертой бежало слово, отражающее суть преступления. Подозреваемый закреплялся в кресле при помощи кожаных ремней. Выключался свет. И кресло начинало двигаться по круговой траектории.

Когда миссис Линдли закрепили на кресле, она вообразила, что ее собирается осматривать гинеколог. Потребовались неимоверные усилия для того, чтобы объяснить суть происходящего. Когда процедура началась, старушка некоторое время с большим интересом наблюдала за движущимися картинками, но потом потеряла интерес к «представлению» и заснула. Результат, автоматически сформированный электронной экспертной системой, гласил: «Вероятность причастности к преступлению 0,00001 процента. Рекомендация — освобождение под залог».

Прочитав распечатку, вывалившуюся из лазерного принтера, капитан почувствовал, что мысли путаются.

Первый раз за время службы он не знал, что предпринять.

С одной стороны, вещественное доказательство, которое может оказаться ко всему прочему хорошо выполненной фальсификацией. С другой — результаты тестирования, вообще не имеющие юридической силы. Щекотливая ситуация, нечего сказать.

Решение пришло внезапно, как откровение свыше. Харрингтон вызвал лейтенанта О'Харриса и приказал:

— Препроводи ее на психиатрическую экспертизу. Пусть изучают по полной программе. Сколько, ты говоришь, это займет времени?

— Месяца три — четыре, не меньше, сэр! — осклабился лейтенант. — А, по-моему, все и так ясно, сэр!

— Тебя не спросили! — Харрингтон смерил балбеса тяжелым взглядом. — Ты понял, что я тебе приказал?

— Так точно, сэр! — О'Харрис щелкнул каблуками.

— Не забудь выставить охрану!

Некоторое время капитан приходил в чувство. Кровяное давление медленно снижалось. Тошнота прошла. Сердце успокоилось. «Ну все, ну все, уговаривал он себя, — незачем так нервничать». Уже окончательно очнувшись, Харрингтон решил выпить кофе — автомат, выплевывающий коричневатую отраву, как раз завезли на прошлой неделе. Капитан запер кабинет и, не поднимая глаз, направился к адской машине.

Кофеварка-переросток с аппетитом сожрала пятьдесят центов и, издав звериный рык, пукнула в пластиковый стаканчик горячим воздухом. Как назло, отфильтрованная вода закончилась. Капитан выругался и пошел восвояси.

Дверь депорта с шумом распахнулась, и на пороге появился юнец в наручниках. Парень был забрызган кровью так, будто целый день разделывал свиные туши. Дорогой костюм, кожаная сумка с лейблом «Бизнес-колледж Снайдера» и холеная физиономия выдавали в нем отпрыска какого-нибудь богатого папаши. Парень держался с нагловатой уверенностью, всем своим видом посылая тупых копов куда подальше.

— Я буду отвечать на вопросы только в присутствии своего адвоката, заявил задержанный в ответ на предложение проследовать за офицером полиции в комнату для допросов.

— Как знаешь, — детектив Джуэл Фрайс взял сосунка под руку. — Только имей в виду, лучше меня не злить.

Джуэл припечатал парня к стулу и наконец соблаговолил объяснить, что же произошло:

— Можете представить, сэр, этот сопляк не далее как час назад насмерть забил совковой лопатой учителя математики мистера Петерсона. Подкараулил беднягу около колледжа и раскромсал ему голову, аж мозги во все стороны брызнули.

Джону Тинетти, так звали преступника, едва исполнилось пятнадцать лет. Парень держался так, словно совершил один из самых благородных поступков в своей жизни. В отличие от миссис Линдли, он осознавал, что убийство является серьезным преступлением, и даже был готов сесть на электрический стул или подвергнуться перепрограммированию личности, но вины за собой не чувствовал ни малейшей. Петерсон отравлял жизнь всему классу. Его не любили, боялись, перед ним заискивали.

Но никто не предпринимал ничего. Петерсон заслужил такую смерть, иначе и быть не могло. А он, Джонни Тинетти, готов отвечать за свои действия.

К тому времени как появился отец мальчика, Харрингтон уже готов был выть от черной безысходности…

Мир сошел с ума. Все перевернулось с ног на голову.